Неточные совпадения
Встретившийся им кавалергардский офицер, приложив руку к золотой каске своей и слегка мотнув головой, назвал этого господина: — «Здравствуйте,
барон Мингер!» — «Bonjour!» [Добрый день! (франц.).], —
отвечал тот с несколько немецким акцентом.
— Видел. Он сейчас будет сюда, —
отвечал барон почтительным голосом.
— Нет-с, в Москву! —
отвечал ему
барон.
— Я не имею средств на то, —
отвечал барон, гордо выпрямляясь перед ним.
— Цветных брюк надобно иметь или много, или ни одних, а то они очень приглядываются! —
отвечал барон с улыбкою и крепко целуясь с другом своим.
— Нет еще! —
отвечал барон.
— Позвольте мне несколько привести себя в порядок, —
отвечал барон.
— За первое ручаюсь, а за второе, не знаю, сумею ли, —
отвечал барон.
— И сам не знаю! —
отвечал князь; о причинах, побудивших его разлюбить жену, он не хотел открывать
барону, опасаясь этим скомпрометировать некоторым образом княгиню.
— Конечно, виноваты, потому что зачем вы женились, не узнав хорошенько девушки, —
отвечал барон.
— Тем, что позволили себе разлюбить ее, —
отвечал барон, сделав заметное ударение на слове позволили.
— Доказательством тому может служить, —
отвечал барон совершенно уверенно, — то, что брак [Брак. — Вопрос об отношении к браку в шестидесятые годы был одним из наиболее острых. Нигилисты (см. выше, прим. к стр. 29) подчас отрицали не только брак, но и семью, что нашло наиболее яркое выражение в революционной прокламации «Молодая Россия», выпущенной в мае 1862 года кружком П.Г.Заичневского (1842—1896).] есть лоно, гнездо, в котором вырастает и воспитывается будущее поколение.
— Совершенно такие существуют! —
отвечал князь, нахмуривая брови: ему было уже и досадно, зачем он открыл свою тайну
барону, тем более, что, начиная разговор, князь, по преимуществу, хотел передать другу своему об Елене, о своих чувствах к ней, а вышло так, что они все говорили о княгине.
— Да, то есть так себе… Плохо, конечно!.. —
отвечал как-то уклончиво
барон и поспешил перейти в другое отделение, где хранились короны и одежды царские.
— Нет,
барон один, —
отвечал ему с улыбкой и не без умысла князь.
— Да, не согласен, —
отвечал барон, хотя, в сущности, он решительно не знал, с чем он, собственно, тут не согласен.
— Законы суть поставленные грани, основы, на которых зиждется и покоится каждое государство, —
отвечал барон, немного сконфузясь: он чувствовал, что говорит свое, им самим сочиненное определение законов, но что есть какое-то другое, которое он забыл.
— Конечно, может, —
отвечал барон, немного подумав: он уже стал немножко и опасаться, не ловит ли она его тут на чем-нибудь.
— Не может, полагаю, —
отвечал барон, опять как-то не совсем решительно.
— Я умней и образованней женщины еще не встречал! —
отвечал барон, по-видимому, совершенно искренно.
— Есть и дочери, барышни славные! —
отвечал садовник, неизвестно почему догадавшийся, что
барон, собственно, о барышнях купеческих и интересовался.
— Но отчего же вы тогда ничего мне не
отвечали? — присовокупил
барон, весьма ободренный последним ответом ее.
— Да так… разные, —
отвечал уклончиво
барон.
— Далеко, ужасно далеко! —
отвечал барон.
— Я нанял квартиру у Анны Юрьевны, —
отвечал барон протяжно.
— Внизу. Я весь низ беру себе, —
отвечал барон, — главное потому, что мне нужно иметь квартиру с мебелью, а у Анны Юрьевны она вся меблирована, и меблирована прекрасно.
— А я их не видал сегодня! —
отвечал барон.
— Атмосфера в обществе с хорошенькой и милой женщиной, —
отвечала Анна Юрьевна. Она сама отчасти замечала, а частью слышала от прислуги своей, что
барон ухаживает за княгиней, и что та сама тоже неравнодушна к нему, а потому она хотела порасспросить несколько
барона об этом.
— Скажите, когда бывают влюблены и им
отвечают взаимно, то пишут такие письма? — проговорил
барон и, вынув из своего бумажника маленькую записочку, подал ее Анне Юрьевне. Письмо это было от княгини, писанное два дня тому назад и следующего содержания: «Вы просите у меня „Московских ведомостей“ [«Московские ведомости» — газета, издававшаяся с 1756 года. В 1863 году была арендована реакционерами М.Н.Катковым и П.М.Леонтьевым.], извините, я изорвала их на папильотки, а потому можете сегодня сидеть без газет!»
— О, нисколько в том не сомневаюсь! —
отвечал барон и, разумеется, не отказался от этого приглашения.
— Oui, — en fiacre! [Да, в экипаже! (франц.).] —
отвечал барон.
Анна Юрьевна на это ничего не
отвечала и пожала только плечами; она, впрочем, решила в голове через месяц же сделать
барону такой подарок, который был бы побогаче всякого жалованья.
— Не знаю, —
отвечал протяжно
барон, — мне бы очень не хотелось!.. Думаю приискать себе где-нибудь квартиру.
— Щекочу себя!.. Ужасно щекотно, —
отвечал барон. — Посмотрите! — прибавил он и пощекотал у Анны Юрьевны шею.
— А хорош ли у меня сапог? —
отвечал ей на это
барон, подставляя свою ногу под ногу Анны Юрьевны и приподнимая ту немного от пола.
— Отчего не принимать? Примите!.. Дайте только мне уйти, —
отвечал барон и поднялся с своего места.
— Нет, не секретничает, —
отвечал барон.
Признаться мужу в своих чувствах к Миклакову и в том, что между ними происходило, княгиня все-таки боялась; но, с другой стороны, запереться во всем — у ней не хватало духу; да она и не хотела на этот раз, припоминая, как князь некогда
отвечал на ее письмо по поводу
барона, а потому княгиня избрала нечто среднее.
— Приеду! —
отвечал тот, держа по-прежнему голову потупленною и каким-то мрачным голосом: слова князя о том, что у него будет обедать красивый поляк, очень неприятно отозвались в ухе
барона.
— Нездоровится мне что-то, —
отвечал ему
барон.
— Надобно беречь свое здоровье; нельзя им так рисковать! — проговорил князь, бог знает, что желая этим сказать; но
барон не
ответил ему на это ни слова и поспешно начал сходить с лестницы.
Барону совестно даже было самому себе
отвечать на этот вопрос.
— Нет, не болен! —
отвечал барон.
— Очень просто, —
отвечал барон, — я несколько раз намекал вам, что положение мое будет совершенно другое, когда вы… (
барон приостановился на некоторое время), когда вы выйдете за меня замуж и мы обвенчаемся.
— Что делать!.. —
отвечал барон, улыбаясь. — Еще Грибоедов сказал, что «умный человек не может быть не плут». [«умный человек не может быть не плут» — слова Репетилова в четвертом явлении IV действия «Горя от ума»: «Да умный человек не может быть не плутом».]
— Конечно, за
барона! —
отвечала Анна Юрьевна.
—
Барону, кажется! —
отвечала княгиня.
— Говорят-с! —
отвечал барон, пожимая плечами. — В клубе один старичок, весьма почтенной наружности, во всеуслышание и с достоверностью рассказывал, что он сам был на обеде у отца Оглоблина, который тот давал для молодых и при этом он пояснил даже, что сначала отец был очень сердит на сына за этот брак, но что потом простил его…
Те единогласно
отвечали, что ничего не имеют, и таким образом девятнадцатого декабря
барон получил согласие на брак с княгиней, а в половине января была и свадьба их в присутствии опять-таки тех же близких и именитых родных покойного князя, к которым
барон отправился на другой день с своей молодой делать визиты, а после того уехал с нею в Петербург, чтобы представиться ее родным и познакомить ее с своими родными.
Неточные совпадения
— Понимаю, слышал. Вы даже не просите извинения, а продолжаете лишь настаивать, что «готовы
отвечать чем и как угодно». Но это слишком будет дешево. А потому я уже теперь нахожу себя вправе, в видах оборота, который вы упорно хотите придать объяснению, высказать вам с своей стороны все уже без стеснения, то есть: я пришел к заключению, что
барону Бьорингу никаким образом нельзя иметь с вами дела… на равных основаниях.
Я видел только, что, выведя старика в коридор, Бьоринг вдруг оставил его на руках
барона Р. и, стремительно обернувшись к Анне Андреевне, прокричал ей, вероятно
отвечая на какое-нибудь ее замечание:
Барон Бьоринг просил меня и поручил мне особенно привести в ясность, собственно, лишь то, что тут до одного лишь его касается, то есть ваше дерзкое сообщение этой «копии», а потом вашу приписку, что «вы готовы
отвечать за это чем и как угодно».
Я ушел с
бароном Крюднером вперед и не знаю, что им
отвечали. Корейцы окружили нас тотчас, лишь только мы остановились. Они тоже, как жители Гамильтона, рассматривали с большим любопытством наше платье, трогали за руки, за голову, за ноги и живо бормотали между собою.
«Можно приготовить нам завтрак?» — спросил
барон по-английски. — «Yes», —
отвечала она.