Домна Пантелевна. Ну, да как же, эка особа! И говорить про него
не смей! Нет, матушка, никто мне не запретит, захочу вот, так и обругаю, в глаза обругаю. Самые что ни есть обидные слова подберу, да так-таки прямо ему и отпечатаю… Вот ты и знай, как с матерью спорить, как с матерью разговаривать.
Неточные совпадения
Домна Пантелевна. Там еще, конечно, что Бог даст, а все-таки женихом зовем. Познакомилась она с ним где-то, ну, и стал к нам ходить. Как же его назвать-то? Ну и говоришь, что,
мол, жених; а то соседи-то что заговорят! Да и отдам за него, коли место хорошее получит. Где ж женихов-то взять? Вот кабы купец богатый; да хороший-то
не возьмет, а которые уж очень-то безобразны, тоже радость
не велика. А за него что ж
не отдать, парень смирный, Саша его любит.
Дулебов. Я человек деликатный, я никогда никого
не оскорблю, я известен своей деликатностью. Я бы никогда
не посмел осуждать вашу квартиру, если б
не имел в виду…
Дулебов. Очень просто. Разве вы
не замечаете? Я люблю вас… Лелеять вас, баловать… это было бы для меня наслаждением… это моя потребность; у меня очень много нежности в душе, мне нужно ласкать кого-нибудь, я без этого
не могу. Ну, подойдите же ко мне, мой птенчик!
Домна Пантелевна. Нет, ты погоди! Ты выслушай от матери резон! Как же это перед бенефистом браниться, ежели которые люди тебе нужные?..
Не могла ты подождать-то? Ну, после бенефиста бранись, сколько хочешь, я тебе ни слова
не скажу. Потому нельзя тоже им и волю давать; ограничить следует. Ах,
мол, ты пугало огородное!..
Домна Пантелевна. Вот и глупа, вот и глупа! Ты бы, как можно, старалась учтивее. «
Мол, ваше сиятельство, мы завсегда вами оченно довольны и завсегда вами благодарны; только подлостев таких мы слушать
не желаем. Мы,
мол, совсем напротив того, как вы об нас понимаете». Вот как надо сказать! Потому честно, благородно и учтиво.
Великатов.
Не смел, Александра Николавна; я человек робкий.
Бакин. Вот охота людям даром терять красноречие, проповедовать Мигаеву об честности! Уж это очень наивно. Честность он давно считает предрассудком, и для него разницы между честным и бесчестным поступком
не существует, пока его
не побили. А вот плюхи две-три влетит, тогда он задумается: должно быть,
мол, я какую-нибудь мерзость сделал, коли меня бьют.
Негина. Новость! Потому и новость, что ты до сих пор души моей
не знал. Ты думал, что я могу быть героиней; а я
не могу… да и
не хочу. Что ж мне быть укором для других? Вы,
мол, вот какие, а я вот какая… честная!.. Да другая, может быть, и
не виновата совсем; мало ль какие обстоятельства, ты сам посуди: или родные… или там обманом каким… А я буду укорять? Да сохрани меня Господи!
И того ради, существенная видится в том нужда, дабы можно было мне, яко градоначальнику, издавать для скорости собственного моего умысла законы, хотя бы даже не первого сорта (о сем и помыслить
не смею!), но второго или третьего.
Потому я искренно говорю, а не оттого, что… гм! это было бы подло; одним словом, не оттого, что я в вас… гм! ну, так и быть, не надо, не скажу отчего,
не смею!..
Офицер взмахнул стеком, но Тагильский подскочил и, взвизгнув: «
Не сметь!» — с большой силой толкнул его, офицер пошатнулся, стек хлопнул по столу, старик, вскочив, закричал, задыхаясь:
— Ты, кажется, хочешь сказать, что я состарелась? — живо перебила она. —
Не смей! — Она даже погрозила ему. — Я еще молода, сильна… — прибавила она, выпрямляясь.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда
метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это
заметить, но все как-то позабывал.
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли какого приказанья?
Городничий.
Не смею верить, недостоин такой чести.
Анна Андреевна. Помилуйте, я никак
не смею принять на свой счет… Я думаю, вам после столицы вояжировка показалась очень неприятною.