Я помню море пред грозою: // Как я завидовал волнам, // Бегущим бурной чередою // С любовью
лечь к ее ногам! // Как я желал тогда с волнами // Коснуться милых ног устами! // Нет, никогда средь пылких дней // Кипящей младости моей // Я не желал с таким мученьем // Лобзать уста младых Армид, // Иль розы пламенных ланит, // Иль перси, полные томленьем; // Нет, никогда порыв страстей // Так не терзал души моей!
— Adieu, — повторила Полина, и когда князь стал целовать у нее руку, она не выдержала, обняла его и
легла к нему головой на плечо. По щекам ее текли в три ручья слезы.
— Здравствуйте, доктор, — сказал граф. — Приехал
лечь к вам в госпиталь: ездил в Харбин, продуло меня, в ухе образовался нарыв. А еще привез вам вот новую сестру.
Неточные совпадения
Во-первых, они окружили себя целою сетью доносов, посредством которых до сведения Грустилова доводился всякий слух,
к посрамлению его чести относящийся; во-вторых, они заинтересовали в свою пользу Пфейфершу, посулив ей часть так называемого посумного сбора (этим сбором облагалась каждая нищенская сума́; впоследствии он
лег в основание всей финансовой системы города Глупова).
Потом подъехали
к реке, поставили лошадей под березками и пошли в купальню. Кучер Терентий, привязав
к дереву отмахивающихся от оводов лошадей,
лег, приминая траву, в тени березы и курил тютюн, а из купальни доносился до него неумолкавший детский веселый визг.
Долли уже хотела
ложиться, когда Анна в ночном костюме вошла
к ней.
Крышу починили, кухарку нашли — Старостину куму, кур купили, коровы стали давать молока, сад загородили жердями, каток сделал плотник,
к шкапам приделали крючки, и они стали отворяться не произвольно, и гладильная доска, обернутая солдатским сукном,
легла с ручки кресла на комод, и в девичьей запахло утюгом.
Как ни старался Левин преодолеть себя, он был мрачен и молчалив. Ему нужно было сделать один вопрос Степану Аркадьичу, но он не мог решиться и не находил ни формы, ни времени, как и когда его сделать. Степан Аркадьич уже сошел
к себе вниз, разделся, опять умылся, облекся в гофрированную ночную рубашку и
лег, а Левин все медлил у него в комнате, говоря о разных пустяках и не будучи в силах спросить, что хотел.