Неточные совпадения
Бальзаминов. Меня раза три травили. Во-первых, перепугают до смерти, да еще бежишь с версту, духу потом не переведешь. Да и страм! какой страм-то, маменька!
Ты тут ухаживаешь, стараешься понравиться — и вдруг видят
тебя из окна, что
ты летишь во все лопатки. Что за вид, со стороны-то посмотреть! Невежество в высшей степени… что уж тут! А
вот теперь, как мы с Лукьян Лукьянычем вместе ходим, так меня никто не смеет тронуть. А знаете, маменька, что я задумал?
Красавина. Нешто я, матушка, не понимаю? У меня совесть-то чище золота, одно слово — хрусталь, да что ж
ты прикажешь делать, коли такие оказии выходят?
Ты рассуди, какая мне радость, что всякое дело все врозь да врозь. Первое дело — хлопоты даром пропадают, а второе дело — всему нашему званию мараль. А просто сказать: «Знать, не судьба!»
Вот и все тут. Ну да уж я вам за всю свою провинность теперь заслужу.
Красавина. А не веришь, так я
тебе вот что скажу: хороший-то который жених, ловкий, и без свахи невесту найдет, а хоть и со свахой, так с него много не возьмешь; ну а твой-то плох: ему без меня этого дела не состряпать; значит, я с него возьму что мне захочется. Знаешь русскую пословицу: «У всякого плута свой расчет»? Без расчету тоже в нынешнем свете жить нельзя.
Красавина. Ну его! И без него жарко. Что такое чай? Вода! А вода, ведь она вред делает, мельницы ломает. Уж
ты меня лучше ужо как следует попотчуй, я к
тебе вечерком зайду. А теперь
вот что я
тебе скажу. Такая у меня на примете есть краля, что, признаться сказать, согрешила — подумала про твоего сына, что, мол, не жирно ли ему это будет?
Красавина. Ну, об этом речь впереди.
Вот, видишь
ты, дело какого роду: она вдова и с большим капиталом, от этого самого и скучает.
Красавина. Как не любить! Только чтобы не торопясь, с прохладой. Ну, таким-то родом, сударыня
ты моя, от этакой-то жизни стала она толстеть и тоску чувствовать. И даже так, я
тебе скажу, тяжесть такая на нее напала, вроде как болезнь. Ну сейчас с докторами советоваться. Я была при одном докторе.
Вот доктор ей и говорит: «Вам, говорит, лекарства никакого не нужно; только чтоб, говорит, развлечение и беспременно чтоб замуж шли».
Красавина. Так
вот и не счесть. Посчитают-посчитают, да и бросят.
Ты думаешь, считать-то легко? Это, матушка, всем вам кажется, у кого денег нет. А поди-ка попробуй! Нет, матушка, счет мудреное дело. И чиновники-то, которые при этом приставлены, и те, кто до сколька умеет, до столька и считает: потому у них и чины разные. Твой Михайло до сколька умеет?
Красавина. Ну где ему! Тысяч до десяти сочтет, а больше не сумеет. А то
вот еще какие оказии бывают,
ты знаешь ли? Что-то строили, уж я не припомню, так артитехторы считали, считали, цифирю не хватило.
Красавина. Верно
тебе говорю. Так что же придумали: до которых пор сочтут, это запишут, да опять цифирь-то сначала и оборотят.
Вот как! Так что ж тут мудреного, что мы денег не сочли? Ну деньги деньгами — это само по себе, а еще дом.
Красавина. А
вот какой: заведи
тебя в середку, да оставь одну, так
ты и заблудишься, все равно что в лесу, и выходу не найдешь, хоть караул кричи. Я один раз кричала. Мало
тебе этого, так у нас еще лавки есть.
Бальзаминов. Я еще и говорить-то с
тобой не хочу.
Вот что!
Красавина. А
ты еще все не забыл? Видишь, какой
ты злопамятный! Ну
вот за этот-то самый афронт я и хочу
тебе заслужить.
Красавина. Значит,
тебе нужно искать глупей себя.
Вот такую-то я
тебе теперь…
Красавина. Что же станешь на суде говорить? Какие во мне пороки станешь доказывать?
Ты и слов-то не найдешь; а и найдешь, так складу не подберешь! А я и то скажу, и другое скажу; да слова-то наперед подберу одно к другому.
Вот нас с
тобой сейчас и решат: мне превелегию на листе напишут…
Красавина. Что хорошего! Сама знаешь, писано есть об этом. Да
вот еще, для всякой осторожности, надобно
тебе сказать: шайка разбойников объявилась.
Раиса.
Вот я посмотрю, как
ты убежишь, да и я, может, то же сделаю. Не умирать же тут с тоски в самом деле!
Бальзаминов. Где же это я?
Вот и
ты здесь!
Красавина. А за то, что не лазий по заборам! Разве показано по заборам: ворам дорогу указывать?
Ты у меня как хозяйку-то испугал, а? Как? Так что теперь неизвестно, жива ли она там в беседке-то!
Вот что, друг
ты мой!
А мы
вот с
тобой потолкуем. Ну, как
тебе?
Красавина (смеется). Ах
ты, красавица моя писаная! Ишь
ты, развеселилась!
Вот я
тебя чем утешила. Еще
ты погоди, какое у нас веселье будет!
Бальзаминова. Как
ты глупо рассуждаешь! Разве не бывает, что на дороге находят значительные суммы? Ну
вот Миша жениться может на богатой:
вот богат и будет.
Матрена. Ну уж это,
вот режь
ты меня сейчас на части, ни за что не пойму, к чему приписать!
Бальзаминов. Молчи
ты!
Ты еще не знаешь, с кем
ты теперь говоришь! Маменька,
вот они, мечты-то мои! Ан
вот правда выходит. Ух, дух не переведу!
Бальзаминова.
Вот какая у нас сторона! Уж самого необходимого, и то не скоро найдешь! На картах кто не гадает ли, не слыхала ль
ты?
Красавина. Да что тут сумлеваться-то! Хоть завтра же свадьба! Так он ей понравился, что говорит: «Сейчас подавай его сюда!» Ну сейчас, говорю, нехорошо, а завтра я
тебе его предоставлю. «А чтоб он не сумлевался, так
вот снеси ему, говорит, часы золотые!»
Вот они! Отличные, после мужа остались. Ну, что, ожил теперь?
Бальзаминова. А
ты, Миша, не обижайся! Пословица-то говорит, что «дуракам счастье». Ну,
вот нам счастье и вышло. За умом не гонись, лишь бы счастье было. С деньгами-то мы и без ума проживем.
Красавина. А то
вот еще есть пословица.
Ты долго за невестами ходил?