Телятев. Вот, видите ли, с умом, да еще с большим. Значит, прежде надо ум иметь. А у нас большие умы так редки, как и миллионы. Да оставимте лучше об уме говорить; а то кто-нибудь из знакомых услышит, смеяться станут. Умные люди сами по себе, а мы сами по себе. Значит, ум побоку.
Ну его! Где его взять, коли Бог не дал!
Неточные совпадения
Телятев (что-то жует).
Ну да,
ну да! (В сторону.) Когда
он отстанет!
Телятев. А сегодня, представь себе, увидал, что я разговаривал с Чебоксаровыми, ухватил меня чуть не за ворот, втащил в сад, спросил бутылку шампанского, потом другую,
ну, мы и выпили малым делом. А вот здесь открылся мне, что влюблен в Чебоксарову и желает на ней жениться. Видишь ты, по
его делам, — а какие у
него дела, сам черт не разберет, —
ему именно такую жену нужно;
ну, разумеется, просил меня познакомить
его с
ними.
Глумов.
Ну, да кто бы
он ни был, а комедию сыграть нужно. Мы уж и то давно не смеялись, все приуныли что-то.
Телятев. А
ну как узнают, что это вздор, как окажется, что у
него только и есть чухломская деревня?
Глумов. Что ж, тебе
его жалко? Эка телячья натура!
Ну, мы скажем, что ошиблись, что у
него не золотые прииски, а прииски брусники по лесам.
Кучумов. Что за вздор! Ма in Ispania… Купец один зазвал. Я очень много для
него сделал, а теперь
ему нужно какую-то привилегию иметь.
Ну, я обещал. Что для меня значит!
Кучумов.
Ну, уж об этом позвольте мне судить. Как же
он к вам попал?
Кучумов.
Ну, едва ли этот на что-нибудь годится. Уж вы лучше на нас, старичков, надейтесь. Конечно, я жениться не могу, жена есть. Ох, ох, ох, ох! Фантазии ведь бывают у стариков-то; вдруг ничего
ему не жаль. Я сирота, у меня детей нет, — меня, куда хочешь, поверни, и в посаженые отцы, и в кумовья. Старику ласка дороже всего, мне свои сотни тысяч в могилу с собой не брать. Прощайте, мне в клуб пора.
Лидия. А если?..
Ну что ж? Вы говорите, что у Василькова большое состояние, — тогда пошлите за
ним. У
него золотые прииски,
он глуп, — золото наше.
Надежда Антоновна.
Ну, хорошо, хорошо. (Подходит к
нему.) Но счастлив ли ты? Скажи, счастлив ли, сынок? (Берет
его за ухо.)
Лидия (кидается
ему на шею).
Ну, прости меня, душа моя, жизнь моя! Я сумасшедшая, избалованная женщина; но я постараюсь исправиться. Мне такие уроки нужны, не жалей меня!
Василий.
Ну и пущай
они дохнут с голоду ли, с жару ли, а нам пуще всего уповать нужно.
Телятев. Полно, полно! Савва, ты дурачишься. У моего знакомого две жены бежали, что ж,
ему два раза надо было застрелиться? Савва,
ну, взгляни на меня! Послушай, я человек благоразумный, я тебе много могу дать хороших советов. Во-первых, ты не вздумай стреляться в комнате, — это не принято: стреляются в Петровском парке; во-вторых, мы с тобой сначала пообедаем хорошенько, а там видно будет.
Лидия.
Ну, так и мне вас не стыдно. Я переехала от мужа в надежде на Кучумова;
он мне обещал дать взаймы сорок тысяч.
Ну, вот тогда и посмотрите на
него!
Ну, а там и выпустят, и опять я свободен и опять кредит будет, потому что я добрый малый, и у меня еще живы одиннадцать теток и бабушек и всем
им я наследник.
Ну, я
его поздравил, поцеловались, и поехали, и поехали.
Телятев. Первый подряд удался,
он взял побольше, потом еще побольше. Теперь получил какую-то телеграмму. «
Ну, говорит, Вася, ближе мильона не помирюсь». А я говорю: «И не мирись». Что ж, мне ведь все равно, убытку не будет.
Лидия.
Ну, хоть слово измените,
оно жестоко для моего нежного уха.
— Да что же в воскресенье в церкви? Священнику велели прочесть. Он прочел. Они ничего не поняли, вздыхали, как при всякой проповеди, — продолжал князь. — Потом им сказали, что вот собирают на душеспасительное дело в церкви,
ну они вынули по копейке и дали. А на что — они сами не знают.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного
его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «
Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Осип. Давай
их, щи, кашу и пироги! Ничего, всё будем есть.
Ну, понесем чемодан! Что, там другой выход есть?
Анна Андреевна.
Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом.
Он столичная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь не осмеял. Тебе приличнее всего надеть твое голубое платье с мелкими оборками.
Анна Андреевна.
Ну вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя, да и полно! Где
ему смотреть на тебя? И с какой стати
ему смотреть на тебя?
«Ах, боже мой!» — думаю себе и так обрадовалась, что говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот какое счастие Анне Андреевне!» «
Ну, — думаю себе, — слава богу!» И говорю
ему: «Я так восхищена, что сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне…» «Ах, боже мой! — думаю себе.