Зашумели в Заборье, что пчелки в улье. Всем был тот день
великого праздника радостней. Какие балы после того пошли, какие пиры! Никогда таких не бывало в Заборье. И те пиры не на прежнюю стать: ни медведя, ни юродивых, ни шутов за обедом; шума, гама не слышно; а когда один из больших господ заговорил было про ночной кутеж в Розовом павильоне, князь Алексей Юрьич так на него посмотрел, что тот хотел что-то сказать, да голосу не хватило.
Повторить эти слова ему не пришлось. В то время как полным ходом, под всеми парусами уходил от ужаснувшейся навсегда Каперны «Секрет», давка вокруг бочонка превзошла все, что в этом роде происходит на
великих праздниках.
И ежели вмале мне угодит, то достаточный капитал ему отпишу; а совсем ежели угодит, то и всего состояния нашего могу его, по смерти, преемником утвердить, равно как родного бы сына, с тем, однако, чтобы ваша милость, окромя
великих праздников, в дом не жаловали.
Я почти всегда испытывал тоску в
великие праздники, вероятно потому, что ждал чудесного изменения обыденности, а его не было.
Что же это за пир, что ж это за всегдашний
великий праздник, которому нет конца и к которому тянет его давно, всегда, с самого детства, и к которому он никак не может пристать.
Неточные совпадения
Когда Самгин вышел на Красную площадь, на ней было пустынно, как бывает всегда по
праздникам. Небо осело низко над Кремлем и рассыпалось тяжелыми хлопьями снега. На золотой чалме Ивана
Великого снег не держался. У музея торопливо шевырялась стая голубей свинцового цвета. Трудно было представить, что на этой площади, за час пред текущей минутой, топтались, вторгаясь в Кремль, тысячи рабочих людей, которым, наверное, ничего не известно из истории Кремля, Москвы, России.
Берендеи, // Кому из вас удастся до рассвета // Снегурочку увлечь любовью, тот // Из рук царя, с
великим награжденьем // Возьмет ее, и лучшим гостем будет // За царскими столами на пирах, // На
празднике Ярилы.
— En classe! en classe! — провозглашали гувернантки к
великому горю детей, которым даже опомниться после длинного ряда
праздников не давали.
Кружок умело обошел закон, запрещавший спектакли во время
Великого поста, в кануны
праздников и по субботам.
Перед большими
праздниками, к
великому удивлению начальства, Лефортовская и Рогожская части переполнялись арестантами, и по всей Москве шли драки и скандалы, причем за «бесписьменность» задерживалось неимоверное количество бродяг, которые указывали свое местожительство главным образом в Лефортове и Рогожской, куда их и пересылали с конвоем для удостоверения личности.