Неточные совпадения
Гласность, народные школы и совершенное отсутствие даже мало-мальских
религиозных преследований — вот единственно верные средства к тому, чтобы
раскол пал сам собою.
При таких действиях правительства в первой половине XVIII века накопился большой запас сведений о
религиозных разномыслиях русского народа, из которых можно было тогда, можно и теперь получить довольно ясное понятие о том, что такое был русский
раскол в то уже далекое от нас время.
И в самом деле, не только в общем, обыкновенном употреблении, но и на правительственном языке администрации, даже самого законодательства, именем
раскола издавна называли и называют все вообще видыуклонения русских людей от православия, все вообще виды
религиозных разномыслий, которые когда-либо были причастны русскому человеку.
Все
религиозные разномыслия смешали под общим названием
раскола и лечили его одними лекарствами, большей частью такими, какие в медицине называются героическими, ибо кнута, ссылки, установленных Уложением, систематического распределения наказаний раскольникам в известных 12 статьях царевны Софии, крутых мер Петра I и пр. т. п., конечно, нельзя не назвать лекарствами сильными, героическими.
Но что именно следует относить к разряду ересей, признанных особенно вредными, и что к разряду обыкновенного
раскола, где граница между этими юридическими подразделениями
религиозных разномыслий, законодательство ни тогда, ни после не указало.
Распределение
религиозных разномыслий русского народа на два широкие отдела:
раскола и особенно вредных ересей, без определенной граничной черты между теми и другими, не могло не обнаружить пред лицом законодательства своего несовершенства, столь вредного в случаях практического применения закона к действительной жизни. Поэтому последовало другое разделение
раскола. Вот оно...
Вообще говоря, приведенное подразделение
раскола, по-видимому, довольно подробное и обстоятельное, имеет тот коренной недостаток, что в нем, при отсутствии ясных и точных понятий о существе дела, разные наименования
религиозных разномыслий разбросаны по рубрикам произвольно, без надлежащего соображения с действительностью.
Всякому, кто сколько-нибудь знаком с
религиозными разномыслиями нашего народа, ясно, что этот Трофим был последователем ереси Дмитрия Евдокимовича Тверитинова (Дерюшкина), которая шла не от русского
раскола, а от новгородских еретиков времен Ивана III и особенно развилась в начале XVIII столетия по влиянию любимцев Петровых, немцев-иноверцев, живших в Москве [«Камень веры» Стефана Яворского, т. 1–9 и след.].
В XVII столетии, когда образовался собственно так называемый
раскол, как последствие реформ патриарха Никона, кажется, никому не приходило в голову, что в русском народе кроются разнообразные
религиозные разногласия.
При стройном взгляде на
религиозные разномыслия русского народа, все названные сейчас ереси не должно и ставить под одно имя с тем, что у нас собственно и исключительно должно разуметь под словами
раскол и раскольники.
Впоследствии, когда
раскол уже развился, существенными, характеристическими чертами его сделались: безграничное, возведенное на степень догмата, уважение к старине, к преданию, а особенно к внешним
религиозным обрядам, стремление подчинить этому преданию все условия гражданского, общественного и семейного быта, неподвижность жизни общественной, отвержение всякого прогресса, холодность ко всем успехам развития народной жизни, нелюбовь ко всему новому, а в особенности к иноземному, и наконец глубокая, ничем непоколебимая вера в святость и непогрешимость всякого внешнего обряда, всякого предания, которые носят на себе печать дониконовской старины и старой народности.
Чтобы сколько-нибудь уяснить темную область
раскола, постараюсь набросать исторические очерки развития каждого
религиозного разномыслия, его догматику и обрядность.