Неточные совпадения
— Я наперед это знал, —
молвил Смолокуров. — И чего ты не наплел! И у самого-то
царя в доме жил, и жены-то царские в ситцевых платьишках ходят, и стряпка-то
царем ворочает, и министров-то скалкой по лбу колотит!.. Ну, кто поверит тебе? Хоша хивинский
царь и басурманин, а все же таки
царь, — стать ли ему из-за пирогов со стряпкой дружбу водить. Да и как бы она посмела министров скалкой колотить? Ври, братец, на здоровье, да не завирайся. Нехорошо, любезный!
— Хоть бы водицы испил, —
молвил игумен. — Слушать даже болезненно. Поди к келейнику — он даст тебе напиться. Да как стакан-то в руки возьмешь, приподними его, да, глядя на донышко, трижды по трижды прочти: «Помяни, Господи,
царя Давида и всю кротость его». Помогает. Пользительно.
— Видишь ли, Махметушка, надо мне некоего полоняника высвободить, — выпивши водки и закусив вкусной кабартмой,
молвил Марко Данилыч. — Годов двадцать пять, как он в полон попал. А живет, слышь, теперь у самого хивинского
царя во дворце. Можно ль его оттуда высвободить?
— Что мне калякать? Одному тебе сказываю, — добродушно усмехаясь, весело
молвил Марко Данилыч. — Зачем до времени вашим абызам сказывать, что ты, Махметушка, вашей веры
царя наливкой спаиваешь… Вот ежели бы в цене не сошлись, тогда дело иное — молчать не стану. Всем абызам, всем вашим муллам и ахунам буду рассказывать, как ты, Махметушка, Богу своему не веруешь и бусурманского вашего закона
царей вишневкой от веры отводишь.
— Экой грозный какой! — шутливо усмехаясь,
молвил Марко Данилыч. — А ты полно-ка, Махметушка, скрытничать, я ведь, слава Богу, не вашего закона. По мне,
цари вашей веры хоть все до единого передохни либо перетопись в вине аль в ином хмельном пойле. Нам это не обидно. Стало быть, умный ты человек — со мной можно тебе обо всем калякать по правде и по истине… Понял, Махметка?.. А уж я бы тебя такой вишневкой наградил, что век бы стал хорошим словом меня поминать. Да на-ка вот, попробуй…
Неточные совпадения
Роман сказал: помещику, // Демьян сказал: чиновнику, // Лука сказал: попу. // Купчине толстопузому! — // Сказали братья Губины, // Иван и Митродор. // Старик Пахом потужился // И
молвил, в землю глядючи: // Вельможному боярину, // Министру государеву. // А Пров сказал:
царю…
На балкон, // Печален, смутен, вышел он // И
молвил: «С божией стихией //
Царям не совладеть».
— Коли ты
царь, —
промолвил с расстановкой Чертопханов (а он отроду и не слыхивал о Шекспире), — подай мне все твое царство за моего коня — так и того не возьму! — Сказал, захохотал, поднял Малек-Аделя на дыбы, повернул им на воздухе, на одних задних ногах, словно волчком или юлою — и марш-марш! Так и засверкал по жнивью. А охотник (князь, говорят, был богатейший) шапку оземь — да как грянется лицом в шапку! С полчаса так пролежал.
Ни слова я не
молвлю в оправданье; // Но если б ты, великий
царь, увидел // Снегурочку…
— Она безумна как Мать! — тихо
молвил пьяный поэт Кермани; а
царь — враг мира — сказал: