Неточные совпадения
И разговорились пленники с радушными хозяевами про
то, чего летом надо
ждать.
— Эх, Дарья Сергевна, Дарья Сергевна! — горько он вымолвил. — Бог с вами!.. Не
того я
ждал, не
то думал… Ну, да уж если так — ваша воля… Дуню в таком разе уж вы не оставьте.
Поджидая дочку и зная, что года через два, через три женихи станут свататься, Марко Данилыч весь дом переделал и убрал его с невиданной в
том городке роскошью — хоть в самой Москве любому миллионщику такой дом завести.
—
Подождешь, успеешь! — сказал с досадой Марко Данилыч и отвернулся от рабочих; но
те все трое в один голос смелее стали просить расчета.
— Что на ходу,
то еще в руце Божией, а твой товар на месте стоит да покупателя
ждет… — насмешливо улыбаясь, ответил Орошин. — Значит, мне равняться с тобой не приходится.
До ночи просидела Таифа,
поджидая возврата Марка Данилыча. Еще хотелось ей поговорить с ним про тесное обстояние Манефиной обители. Знала, что чем больше поплачет,
тем больше возьмет. Но так и ушла, не дождавшись обительского благодетеля.
— Давал я ему по рублю двадцати; отписал он про
то Меркулову да с моих же слов известил его, что выше
той цены нечего
ждать.
— Нового ничего нет, — ответил Доронин. — Что вечор говорил,
то и седни скажу: буду
ждать письма от Меркулова.
— Долго-то
ждать неохота бы. И
то наши князь со княгиней стосковались совсем, — молвила, улыбаясь, Татьяна Андревна.
— Нет уж, лучше
подождем денька-то три, — молвил Никита Федорыч. — Дело ведь не убежит, а я меж
тем на Гребновской и сам побываю.
— У Ермила Матвеича? Так, сударь, так, — промолвила мать Ираида. — А все ж нам обидно, что нас миновали. Сами посудите, сколько годов у нас приставали, а тут вдруг и объехали… А что ж? Нешто
тот генерал скоро наедет? Тогда на Петров день матушка Манефа весточку из Питера получила, на днях бы
ждали его, да вот восемь недель прошло, а Бог нас миловал.
Повидавшись с матушкой Таисеей, воротился на квартиру, гляжу — письмо меня
ждет, прочитал, вижу,
то дело, по коему у Макарья я проживал, отложено.
— Придумать не могу, чем мы ему не угодили, — обиженным голосом говорила она. — Кажись бы, опричь ласки да привета от нас ничего он не видел, обо всякую пору были ему рады, а он хоть бы плюнул на прощанье… Вот и выходит, что своего спасиба не жалей, а чужого и
ждать не смей… Вот тебе и благодарность за любовь да за ласки… Ну да Господь с ним, вольному воля, ходячему путь, нам не в убыток, что ни с
того ни с сего отшатился от нас. Ни сладко, ни горько, ни солоно, ни кисло… А все-таки обидно…
— Конечно, только не в
том смысле, как вы, может быть, думаете, — уклончиво ответила Марья Ивановна. —
Подождите, увидите, узнаете…
Рад бы душой
подождать, не
то что до Макарья, а хоть и год и дольше
того, да самому, братец, хоть в петлю лезь…
Зато по
тем же приметам ранней, студеной зимы надо
ждать.
Не
того она
ждала от Божьих людей.
Катеньку поместили в комнате возле Вареньки и Дуни. Все вечера девушки втроем проводили в беседах, иной раз зайдет, бывало, к ним и Марья Ивановна либо Варвара Петровна. А день весь почти девушки гуляли по́ саду либо просиживали в теплице; тогда из богадельни приходили к ним Василиса с Лукерьюшкой. Эти беседы совсем почти утвердили колебавшуюся Дуню в вере людей Божиих, и снова стала она с нетерпеньем
ждать той ночи, когда примут ее во «святый блаженный круг верных праведных». Тоска, однако, ее не покидала.
Когда Дарья Сергевна воротилась домой, Марко Данилыч давно уж с постели встал. Сидел у окна, пристально глядя на дорогу, а сам все про Дунюшку думал. «Коль не бывала в Фатьянке, надо будет ехать в Луповицы. А
то, пожалуй, ее не дождешься и до зимы. И дернуло ж меня отпустить ее с Марьей Ивановной… Вот теперь и
жди да погоди».
— В Самару на житье переехал, — ответил Сергей Андреич. — Дела ведет на широкую руку — теперь у него четыре либо пять пароходов, да, опричь
того, салотопенный завод. Баранов в степи закупает, режет их в Самаре и сало вытапливает. По первой гильдии торгует,
того и
жди, что в городские головы попадет.
— Нельзя мне
ждать, Патап Максимыч, — тихо промолвила Дарья Сергевна. — Рабочие расчетов требуют, а у меня всего-навсего тридцать рублей. Как можно дожидаться Дунюшки?.. И
то работники бунт подняли, спасибо еще городничему — присмирил их.
Погруженная в раздумье, Дуня не чувствовала восторга, что каждый раз находил на нее на радениях. Сидит безмолвная, недвижимая, взоры у ней строгие, взгляд суровый. А меж
тем громче и громче раздаются неистовые вопли, плач и рыданья.
Ждут не дождутся на кругу пророчицы.
Ждут не дождутся Дуни. Все жаждут слышать из уст ее проречения… А она ровно мертвая. Склонила голову в изнеможенье, пребывая в строгом бесчувственном покое.
Через четыре года, в восемьсот тридцать шестом году, снова стали
ждать кончины мира, не одни праведные
ждали ее, но и неверные, было о
том даже в книгах печатано.
Ждали и пришествия царя
тех чудовищ адской бездны, царя Аполлиона.
Мертвых будто бы воскрешали они, а
те, слышь, только прикидывались мертвыми, на небеса возносились и с крыши падали; кто поумнее,
ждал облака, чтоб ехать на нем в горние селения, но облако не приходило, и чудотворец возвещал, что в среде пришедших видеть вознесение его есть грешники, оттого не было и чуда.
— Все помню, ничего не забыла, знаю и
то, что я больше не ваша, — сказала Дуня. — В мир хочу, хочу его отрад и радостей. Я уж писала к тятеньке, чтоб он скорей приезжал за мной.
Жду не дождусь его.
Боялся Николай Александрыч, чтоб они не наделали каких-нибудь новых бесчинств, по
той же причине не звали и дьякона Мемнона, а юродивого Софронушку игумен Израиль опять не пустил, сердился на Луповицких за дыни да к
тому же напрасно две недели
ждал от них на солку огурчиков.
Тихо, бесшумно шла новая Дунина жизнь, хоть и было ей тоскливо, хоть и болела она душою от скучного одиночества. С нетерпеньем
ждала она
тех дней, когда заживет под одной кровлей с сердечным своим другом Аграфеной Петровной.
Не заставил себя
ждать Петр Степаныч, на десятый день, как назначила ему Аграфена Петровна, он, как снег на голову. Дуня была довольна его приездом, хоть ничем
того и не выказала. Но от Груни не укрылись ни ее радость, ни ее оживленье.
На другой день рано поутру Аграфена Петровна послала нарочного с письмом к Патапу Максимычу. Она просила его как можно скорей приехать в Вихорево. Чапурин не заставил себя долго
ждать — в
тот же день поздним вечером сидел он с Груней в ее горнице.
— Коли ты из заячьей породы, страховит да робок, лежи себе на полатях, разинь хайло-то, да и
жди, что богатство само тебе в рот прилетит. Про бесовские клады по всей здешней Палестине и слыхом не слыхать, зато лежат иные, и ни лысого беса к ним не приставлено. Взять
те клады легко, все едино что в полое рыбу ловить. Нужна только смелость да еще уменье.
Неточные совпадения
— Не
то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А
тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! //
Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе // Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
Ждешь не дождешься осени, // Жена, детишки малые, // И
те гадают, ссорятся:
Началось с
того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад),
то есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали
ждать, что из этого выйдет.
Отписав таким образом, бригадир сел у окошечка и стал
поджидать, не послышится ли откуда:"ту-ру! ту-ру!"Но в
то же время с гражданами был приветлив и обходителен, так что даже едва совсем не обворожил их своими ласками.
А глуповцы стояли на коленах и
ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли. Господи! чего они не передумали в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы на будущее время еще какую ни на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и
ту и другую сторону.