Неточные совпадения
Безмужняя вдовица как сказала, так и сделала — заменила она Дуне родную мать, всю
любовь непорочного
сердца перенесла на дочку незабвенной подруги, вся жизнь ее в Дуне была…
Не об одной
любви сердце сердцу весть подает, тайный ворон тем же
сердцем чуется.
Идет да идет Петр Степаныч, думы свои думая. Фленушка из мыслей у него не выходит. Трепетанье минувшей
любви в пораженном нежданным известием
сердце. Горит голова, туманится в глазах, по телу дрожь пробегает.
Изнывала Дуня в одиночестве, с тех пор как проснулось ее
сердце и неясной, еще не вполне сознаваемой
любовью впервые встрепенулось.
Так раздумывает сам с собой, идучи из обители Бояркиных, Петр Степаныч… Старая
любовь долго помнится, крепче новой на
сердце она держится: побледнел в его памяти кроткий, миловидный образ Дуни Смолокуровой, а Фленушки, бойкой, пылкой, веселой Фленушки с мыслей согнать нельзя… Вспоминаются ночные беседы в перелеске, вспоминаются горячие ее поцелуи, вспоминаются жаркие ее объятия… «Ох, было, было времечко!..» — думает он.
— Говорить-то ты, точно, это говаривал, и я таковые твои речи слыхивала, да веры у меня что-то неймется им, — с усмешкой молвила Фленушка. — Те речи у тебя ведь облыжные… Не раз я тебе говаривала, что
любовь твоя, ровно вешний лед — не крепка, не надежна… Жиденек
сердцем ты, Петенька!..
Любви такой девки, как я, — тебе не снести… По себе поищи, потише да посмирнее. Что, с Дуней-то Смолокуровой ладится, что ли, у тебя?
А меж тем жалостью растопляется его
сердце,
любовь растет и объемлет все существо его…
А он, все мечтая, на окна глядит, со страстным замираньем
сердца помышляя: вот, вот колыхнется в окне занавеска, вот появится милый образ, вот увидит он цветущую красой невесту… «А как хороша была она тогда! — продолжал мечтать Петр Степаныч. — Горячие лобзанья! Пыл страстной
любви!.. И потом… такая тихая, безответная, безмолвная… Краса-то какая в разгоревшихся ланитах…»
Он искал истины ради удовлетворения пытливости ума, но
любви и добра, исходящих от
сердца, не искал, даже никогда и не думал о них.
Это был сухой аскет, все человеческое было ему чуждо, никогда
любовь не озаряла его загрубевшего
сердца, оттого злоба и свила в нем гнездо свое.
Как ярый гром из тихого ясного неба грянули эти слова над Марком Данилычем. Сразу слова не мог сказать. Встрепенулось было
сердце радостью при вести, что давно оплаканный и позабытый уж брат оказался в живых, мелькнула в памяти и тесная дружба и беззаветная
любовь к нему во дни молодости, но тотчас же налетела хмарая мрачная дума: «Половину достатков придется отдать!.. Дунюшку обездолить!.. Врет Корней!»
Молоденькой, неопытной простушке трудно было устоять пред обаятельным красавцем — она полюбила его всем пылом
сердца, еще не изведавшего
любви.
Недвижно стоит в величавом покое, светлые взоры с
любовью смотрят на Дуню, проникая в глубь ее
сердца…
Сердце умерло, страстей нет — сожжены они огненным языком святого духа, их нет, и ничего нет, что исходит из страстей: злобы, лжи, вражды, зависти, нет и добра, нет и
любви, нет и забот о чем бы то ни было…
Полна теперь она воскресшею
любовью к отцу и мечтаньями о Петре Степаныче, не о том Петре Степаныче, что в бестелесном образе сейчас являлся перед ней, а о том человеке плоти и крови, чьи искрометные взоры когда-то бывали устремлены на нее и заставляли замирать ее
сердце… Не могла она говорить…
Ему нужен учитель — такой учитель, чтобы всем превосходил его: и умом, и знанием, и кротостью, и
любовью, и притом был бы святой жизни, радовался бы радостям учеников, горевал бы о горе их, болел бы
сердцем обо всякой их беде, готов бы был положить душу за последнюю овцу стада, был бы немощен с немощными, не помышлял бы о стяжаниях, а напротив, сам бы делился своим добром, как делились им отцы первенствующей церкви…
Встрепенулось в Дунином
сердце дремавшее до тех пор неизведанное еще чувство
любви — весь мир показался ей краше и веселее, и почувствовала она, что сама стала добрее ко всем и ласковее.
И вдруг этот человек добра и правды — обманул. Разбил, растерзал
сердце девушки, погасил в нем первое чувство
любви… Ни слова никому не сказала Дуня о такой сердечной обиде. И Груне не сказала — гордость не дозволяла, самолюбие не позволяло.
«Я покину их, покину и веру ихнюю, отброшу их, — думает она, — но тайну духовного супружества мне хочется узнать… Нежная
любовь, невыразимое словами счастье в здешней жизни и в будущей! Не останусь я с ними, но эту тайну вынесу из корабля и к другому применю ее, кто полюбит меня
сердцем и душою».
Однако как радость и счастие делают человека прекрасным! как кипит
сердце любовью! Кажется, хочешь излить все свое сердце в другое сердце, хочешь, чтоб все было весело, все смеялось. И как заразительна эта радость! Вчера в ее словах было столько неги, столько доброты ко мне в сердце… Как она ухаживала за мной, как ласкалась ко мне, как ободряла и нежила мое сердце! О, сколько кокетства от счастия! А я… Я принимал все за чистую монету; я думал, что она…
Неточные совпадения
Запомнил Гриша песенку // И голосом молитвенным // Тихонько в семинарии, // Где было темно, холодно, // Угрюмо, строго, голодно, // Певал — тужил о матушке // И обо всей вахлачине, // Кормилице своей. // И скоро в
сердце мальчика // С
любовью к бедной матери //
Любовь ко всей вахлачине // Слилась, — и лет пятнадцати // Григорий твердо знал уже, // Кому отдаст всю жизнь свою // И за кого умрет.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с
сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что
сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего
сердца, когда взаимная
любовь ваша…
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему
любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на
любовь бы походила. Это будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в
сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и будете оба совершенно благополучны.
И, несмотря на то, он чувствовал, что тогда, когда
любовь его была сильнее, он мог, если бы сильно захотел этого, вырвать эту
любовь из своего
сердца, но теперь, когда, как в эту минуту, ему казалось, что он не чувствовал
любви к ней, он знал, что связь его с ней не может быть разорвана.
— Не говори этого, Долли. Я ничего не сделала и не могла сделать. Я часто удивляюсь, зачем люди сговорились портить меня. Что я сделала и что могла сделать? У тебя в
сердце нашлось столько
любви, чтобы простить…