Неточные совпадения
— Вспоминала я про
него, — почти вовсе неслышным голосом ответила Дуня крепко обнимавшей ее Аграфене Петровне. — В прошлом году во все время, что, помнишь, с нами в одной гостинице жил,
он ни слова не вымолвил, и я тоже… Ты знаешь. И вдруг уехал к Фленушке. Чего не вытерпела, чего не перенесла я в ту пору… Но и тебе даже ни слова
о том не промолвила, а с кем же с другим было мне говорить… Растерзалась тогда вся душа моя. — И,
рыдая, опустилась в объятья подруги.
— Так и сказал, — ответила Аграфена Петровна. — Терзается, убивается, даже
рыдает навзрыд. «Один, — говорит, — свет, одна услада мне в жизни была, и ту по глупости своей потерял». В последний раз, как мы виделись, волосы даже рвал на себе… Да скажи ты мне, Дуня, по истинной правде, не бывало ль прежде у вас с
ним разговоров
о том, что ты
ему по душе пришлась? Не сказывал ли
он тебе про свои намеренья?
Неточные совпадения
Между
ними были люди мягкие и люди суровые, люди мрачные и люди веселые, люди хлопотливые и люди флегматические, люди слезливые (один с суровым лицом, насмешливый до наглости; другой с деревянным лицом, молчаливый и равнодушный ко всему; оба
они при мне
рыдали несколько раз, как истерические женщины, и не от своих дел, а среди разговоров
о разной разности; наедине, я уверен, плакали часто), и люди, ни от чего не перестававшие быть спокойными.
Сколь сладко неязвительное чувствование скорби! Колико сердце
оно обновляет и оного чувствительность. Я
рыдал вслед за ямским собранием, и слезы мои были столь же для меня сладостны, как исторгнутые из сердца Вертером…
О мой друг, мой друг! почто и ты не зрел сея картины? ты бы прослезился со мною. И сладость взаимного чувствования была бы гораздо усладительнее.
Не зная покою ни ночью, ни днем, //
Рыдая над бедным сироткой, // Всё буду я думать
о муже моем // Да слышать упрек
его кроткий.
Он рыдал как дитя, как женщина. Рыдания теснили грудь
его, как будто хотели ее разорвать. Грозный старик в одну минуту стал слабее ребенка.
О, теперь уж
он не мог проклинать;
он уже не стыдился никого из нас и, в судорожном порыве любви, опять покрывал, при нас, бесчисленными поцелуями портрет, который за минуту назад топтал ногами. Казалось, вся нежность, вся любовь
его к дочери, так долго в
нем сдержанная, стремилась теперь вырваться наружу с неудержимою силою и силою порыва разбивала все существо
его.
— Целая семья животных! — перебил Александр. — Один расточает вам в глаза лесть, ласкает вас, а за глаза… я слышал, что
он говорит обо мне. Другой сегодня с вами
рыдает о вашей обиде, а завтра зарыдает с вашим обидчиком; сегодня смеется с вами над другим, а завтра с другим над вами… гадко!