Неточные совпадения
Собрáлись дéвицы, подошли к ним молодцы, но
стали особым кружком. В хороводе песню за песней поют, но игра идет вяло, невесело. Молодица, что созывную песню запевала,
становится середь хоровода и начинает...
— Бог ее знает, — сказала Аграфена Петровна. — Мало ль какие слухи по народу
стали теперь обноситься — всего не переслушаешь. Толкуют, что какой-то
особой веры держится она, фармазонской, что ли, какой.
— Сенька — это
особая статья: сердце бабье глупое, нелепое… Разве оно может жить без любви? Да и не люблю я его, а так… самообман… А впрочем, Сенька мне скоро очень понадобится.
— Я вовсе не злая по натуре женщина, — заговорила она, — но, ей-богу, выхожу из себя, когда слышу, что тут происходит. Вообрази себе, какой-то там один из важных
особ стал обвинять министра народного просвещения, что что-то такое было напечатано. Тот и возражает на это: «Помилуйте, говорит, да это в евангелии сказано!..» Вдруг этот господин говорит: «Так неужели, говорит, вы думаете, что евангелия не следовало бы запретить, если бы оно не было так распространено!»
— Нет уж, Марфа Петровна, начала — так все выкладывай, — настаивала Татьяна Власьевна, почерневшая от горя. — Мы тут сидим в своих четырех стенах и ничем-ничего не знаем, что люди-то добрые про нас говорят. Тоже ведь не чужие нам будут — взять хоть Агнею Герасимовну… Немножко будто мы разошлись с ними, только это
особь статья.
Неточные совпадения
— Нет, мы, по Божьей милости, // Теперь крестьяне вольные, // У нас, как у людей. // Порядки тоже новые, // Да тут
статья особая…
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут
статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно быть, богатырь».
Разбой —
статья особая, // Разбой тут ни при чем!» // — Разбойник за разбойника // Вступился! — прасол вымолвил, // А Лавин — скок к нему!
Подать что-нибудь может всякий, и для этого не стоит заводить
особого сословья; что будто русский человек по тех пор только хорош, и расторопен, и красив, и развязен, и много работает, покуда он ходит в рубашке и зипуне, но что, как только заберется в немецкий сертук —
станет и неуклюж, и некрасив, и нерасторопен, и лентяй.
— С самого начала истории я уже
стал подозревать, что тут какой-то мерзкий подвох; я
стал подозревать вследствие некоторых
особых обстоятельств, только мне одному известных, которые я сейчас и объясню всем: в них все дело!