Живучи при тебе, золотой мой тятенька, никем не была я обижена, никем-то не была я огрублена, жила за тобой, как за стеной каменной, не посмел ветерок дохнуть на лицо
мое белое, ниоткуда не чаяла я невзгодушки, а теперь вот до чего дошла!..
По себе сужу: когда пришла ко мне Божья благодать и над гробом
моей белой голубушки, Настеньки-покойницы, очувствовался и заклятье сам себе дал бросить непутную жизнь, не сразу он поверил мне, не тотчас даже стал говорить со мной о чем-нибудь дельном.
Неточные совпадения
Как возговорит
белый царь людям своим: «Ой вы гой еси,
мои слуги верные, слуги верные, неизменные, вы подите-ка, поглядите-ка на те ли на горы на Дятловы, что там за березник мотается, мотается-шатается, к земле-матушке преклоняется?»…
Как возго́ворит
белый русский царь: «Слуги вы
мои, подите, дары от меня мордве отнесите, так ей на моляне скажите: «Вот вам бочонок серебра, старики, вот вам бочонок злата, молельщики».
Белый русский царь землю и песок честно́ принимает, крестится, Бога благословляет: «Слава тебе, Боже царю, что отдáл в
мои русские руки мордовску землю́».
Здравствуй, светик
мой Наташа,
Здравствуй, ягодка
моя!
Я принес тебе подарок,
Подарочек дорогой.
Подарочек дорогой:
С руки перстень золотой,
На
белу́ю грудь цепочку,
На шеюшку жемчужок.
Ты гори, гори, цепочка,
Разгорайся, жемчужок!
Ты люби меня, Наташа,
Люби, миленький дружок!
— Бергамотова надо?.. Бери бергамота. Вот она сама лучша бергамотова
мыла — нюхай!.. Гвоздична надо? Вот гвоздична сама перва сорт — нюхай… Миндална хочешь, вот миндална — сама лучша, больши гаспада миндална
мыла моют — нюхай!..
Бела ядра хочешь? Бери
бела ядра, вот сама лучша
бела ядрá: в бане болна караша.
Перенюхал Морковников и розовое
мыло, и бергамотовое, и гвоздичное, и миндальное, а в глыбу
белого ядра пальцем ткнул, попробовал, насколько крепко и плотно свáрено.
— Полно дурить-то. Ах ты, Никита, Никита!.. Время нашел! — с досадой сказал Веденеев. — Не шутя говорю тебе: ежели б она согласна была, да если бы ее отдали за меня, кажется, счастливее меня человека на всем
белом свете не было бы… Сделай дружбу, Никита Сокровенный, Богом прошу тебя… Самому сказать — язык не поворотится… Как бы знал ты, как я тебя дожидался!.. В полной надежде был, что ты устроишь
мое счастье.
«Что-то теперь она,
моя ластовка, что-то теперь,
моя лебедь
белая?
Как на кустике зеленом
Соловеюшко сидит,
Звонко, громко он поет,
В терем голос подает,
А по травке, по муравке
Красны девицы идут,
А котора лучше всех —
Та сударушка
моя.
Белым лицом круглоличка
И наряднее всех.
Как Марфушу не признать,
Как милую не узнать?
Ты, душа ль
моя Дунюшка, — была ты,
белая голубушка,
белей снегу
белого, была ты, румяная красавица, румянéй солнца красного, была ты, свет зорюшка ясная, милей месяца серебряного!..
Подломились
мои ноженьки, опустились руки
белые, не радостен стал Божий свет!
— Все с собой унесла,
белая моя ласточка!
Но и подумать нельзя было исполнить намерение: или плоты стояли у самых сходов, и на них прачки
мыли белье, или лодки были причалены, и везде люди так и кишат, да и отовсюду с набережных, со всех сторон, можно видеть, заметить: подозрительно, что человек нарочно сошел, остановился и что-то в воду бросает.
Появившись, она проводила со мною весь тот день, ревизовала
мое белье, платье, разъезжала со мной на Кузнецкий и в город, покупала мне необходимые вещи, устроивала, одним словом, все мое приданое до последнего сундучка и перочинного ножика; при этом все время шипела на меня, бранила меня, корила меня, экзаменовала меня, представляла мне в пример других фантастических каких-то мальчиков, ее знакомых и родственников, которые будто бы все были лучше меня, и, право, даже щипала меня, а толкала положительно, даже несколько раз, и больно.
— В развитом человеке не следует быть ей. Это искаженное чувство, это фальшивое чувство, это гнусное чувство, это явление того порядка вещей, по которому я никому не даю носить
мое белье, курить из моего мундштука; это следствие взгляда на человека, как на мою принадлежность, как на вещь.
Неточные совпадения
Белье его наши бабы
моют.
— Пожалейте, атаманы-молодцы,
мое тело
белое! — говорила Аленка ослабевшим от ужаса голосом, — ведомо вам самим, что он меня силком от мужа увел!
И как ни
белы, как ни прекрасны ее обнаженные руки, как ни красив весь ее полный стан, ее разгоряченное лицо из-за этих черных волос, он найдет еще лучше, как ищет и находит
мой отвратительный, жалкий и милый муж».
— Entrez, [Войдите,] прокричал ему Весловский. — Вы меня извините, я еще только
мои ablutions [обливания] кончил, — сказал он улыбаясь, стоя пред ним в одном
белье.
«Как красиво! — подумал он, глядя на странную, точно перламутровую раковину из
белых барашков-облачков, остановившуюся над самою головой его на середине неба. — Как всё прелестно в эту прелестную ночь! И когда успела образоваться эта раковина? Недавно я смотрел на небо, и на нем ничего не было — только две
белые полосы. Да, вот так-то незаметно изменились и
мои взгляды на жизнь!»