Неточные совпадения
Тихо, мирно пообедали и весело провели остаток дня. Сбирались
было ехать
на ярманку, но
небо стало заволакивать, и свежий ветер потянул. Волга заволновалась, по оконным стеклам застучали крупные капли дождя. Остались, и рад
был тому Дмитрий Петрович. Так легко, так отрадно
было ему. Век бы гостить у Дорониных.
— Четыре, — перебил Феклист. — Четвертой-эт позади. С руки тут им
будет — потаенного ли кого привезти, другое ли дельцо спроворить по ихнему секту, чего лучше как
на всполье. И овраг рядом, и лес неподалеку — все как нарочно про них уготовано… Нашему брату, церковному, смотреть
на них, так с души воротит… Зачем они это живут… К чему?.. Только
небо коптят… А пошарь-ка в сундуках — деньжищ-то что? Гибель!..
С грустью, с досадой смотрел работящий, домовитый отец
на непутное чадо, сам про себя раздумывал и хозяйке говаривал: «Не
быть пути в Гараньке, станет он у Бога даром
небо коптить, у царя даром землю топтать.
На потолке
были изображены парившие в
небесах ангелы, серафимы, херувимы, девятью кругами летали они один круг в другом, а в середине парил святый дух в виде голубя с сиянием, озаряющим парящие круги небесных сил.
— Вот это так. Что дело, то дело… Это как
есть совершенно верно, — захохотал Седов. — Ежели Бог наличными поможет вам, ежели, значит, деньги
на вас с
неба свалятся, тогда можно вам и без клада обойтись.
— Сюда
было ехала, матушка, да, кажется, понапрасну. Никакого толка добиться не могла, — ответила Дарья Сергевна. — Утишится, Бог даст, гроза, проя́снится
на небе, поеду домой обратно. Мы ведь не дальние — наш-от город всего верст сорок.
Начитавшись Бема, поверила, что радения, серафимские лобзанья и круговые пляски снесены
на землю с
небес, чтобы души человеческие, еще
будучи во плоти, молились так же, как молятся силы небесные.
Кто с Богом не водится,
По ночам ему не молится,
На раденьях не трудится,
Сердцем кто не надрывается,
Горючьими слезами не обливается —
Много, много с того спросится,
Тяжело
будет ответ держать,
На том свете в темноте лежать!
А кто с Господом водится,
По ночам ему молится,
На раденьях не ленится,
Сердцем своим надрывается,
Живот кровью обливается,
Сердечный ключ поднимается,
Хотя сердцем надрывается
Да слезами омывается, —
За то
на небе ему слава велия!
Мертвых будто бы воскрешали они, а те, слышь, только прикидывались мертвыми,
на небеса возносились и с крыши падали; кто поумнее, ждал облака, чтоб ехать
на нем в горние селения, но облако не приходило, и чудотворец возвещал, что в среде пришедших видеть вознесение его
есть грешники, оттого не
было и чуда.
Было уж поздно, наступала полночь, яркими мерцающими звездами
было усеяно темно-синее
небо. Простившись с Груней, Патап Максимыч из душных горниц пошел
на улицу подышать свежим воздухом. Видит — возле дома Ивана Григорьевича сидит человек
на завалинке. Высоко он держит голову и глядит
на небесные светочи. Поближе подошел к нему Патап Максимыч и узнал Самоквасова.
Неточные совпадения
Хотя
был всего девятый час в начале, но
небо до такой степени закрылось тучами, что
на улицах сделалось совершенно темно.
На небе было всего одно облачко, но ветер крепчал и еще более усиливал общие предчувствия.
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка
на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то
есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали:
было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца
на носу сидел, потом батьку
на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху
на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом
небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
Почувствовавши себя
на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался в
небеса. Но так как архитекторов у них не
было, а плотники
были неученые и не всегда трезвые, то довели башню до половины и бросили, и только,
быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Но словам этим не поверили и решили: сечь аманатов до тех пор, пока не укажут, где слобода. Но странное дело! Чем больше секли, тем слабее становилась уверенность отыскать желанную слободу! Это
было до того неожиданно, что Бородавкин растерзал
на себе мундир и, подняв правую руку к
небесам, погрозил пальцем и сказал: