Неточные совпадения
Что законы могут
быть плохи, это опять лежит
на ответственности царя перед богом, — он, судья, так же не ответственен за это, как и за то, что иной раз гром с высокого
неба убивает неповинного ребенка…
Радостный, стал я глядеть в
небо, ожидая, что оттуда, сначала как две легкие пушинки, появятся крылья.
Небо по — прежнему горело, дышало и ласково глядело
на меня. Но синева
была пуста.
Выражение
неба тоже
было другое: звезды по — прежнему мерцали и переливались, но теперь уже не обращали внимания
на меня, стоявшего в одной рубашонке
на заднем крыльце, а как будто говорили друг с другом о чем-то, совсем до меня не относящемся.
Весь наш двор и кухня
были, конечно, полны рассказами об этом замечательном событии. Свидетелем и очевидцем его
был один только будочник, живший у самой «фигуры». Он видел, как с
неба слетела огненная змея и села прямо
на «фигуру», которая вспыхнула вся до последней дощечки. Потом раздался страшный треск, змея перепорхнула
на старый пень, а «фигура» медленно склонилась в зелень кустов…
В связи с описанной сценой мне вспоминается вечер, когда я сидел
на нашем крыльце, глядел
на небо и «думал без слов» обо всем происходящем… Мыслей словами, обобщений, ясных выводов не
было… «Щось буде» развертывалось в душе вереницей образов… Разбитая «фигура»… мужики Коляновской, мужики Дешерта… его бессильное бешенство… спокойная уверенность отца. Все это в конце концов по странной логике образов слилось в одно сильное ощущение, до того определенное и ясное, что и до сих пор еще оно стоит в моей памяти.
Дело
было осенью, выпал снег и почти весь днем растаял; оставались только пятна, кое — где неясно белевшие в темноте. По
небу ползли тучи, и
на дворе не
было видно ни зги.
Они
были так близко, что, глядя из своего овражка, я видел их неясные силуэты
на мглистом
небе.
И вдруг мой взгляд упал
на фигуру мадонны, стоявшей
на своей колонне высоко в воздухе. Это
была местная святыня, одинаково для католиков и православных. По вечерам будочник, лицо официальное, вставлял в фонарь огарок свечи и поднимал его
на блок. Огонек звездочкой висел в темном
небе, и над ним красиво, таинственно, неясно рисовалась раскрашенная фигура.
А в прорехе появлялись новые звезды и опять проплывали, точно по синему пруду… Я вспомнил звездную ночь, когда я просил себе крыльев… Вспомнил также спокойную веру отца… Мой мир в этот вечер все-таки остался
на своих устоях, но теперешнее мое звездное
небо было уже не то, что в тот вечер. Воображение охватывало его теперь иначе. А воображение и творит, и подтачивает веру часто гораздо сильнее, чем логика…
Наконец этот «вечер» кончился.
Было далеко за полночь, когда мы с братом проводили барышень до их тележки. Вечер
был темный,
небо мутное, первый снег густо белел
на земле и
на крышах. Я, без шапки и калош, вышел, к нашим воротам и смотрел вслед тележке, пока не затих звон бубенцов.
Неточные совпадения
Хотя
был всего девятый час в начале, но
небо до такой степени закрылось тучами, что
на улицах сделалось совершенно темно.
На небе было всего одно облачко, но ветер крепчал и еще более усиливал общие предчувствия.
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка
на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то
есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали:
было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца
на носу сидел, потом батьку
на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху
на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом
небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
Почувствовавши себя
на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался в
небеса. Но так как архитекторов у них не
было, а плотники
были неученые и не всегда трезвые, то довели башню до половины и бросили, и только,
быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Но словам этим не поверили и решили: сечь аманатов до тех пор, пока не укажут, где слобода. Но странное дело! Чем больше секли, тем слабее становилась уверенность отыскать желанную слободу! Это
было до того неожиданно, что Бородавкин растерзал
на себе мундир и, подняв правую руку к
небесам, погрозил пальцем и сказал: