Неточные совпадения
Каждый год не по одному разу сплывал он в Астрахань на рыбные промыслá, а в уездном
городке, где поселился отец его, построил большой каменный
дом, такой, что и в губернском городе был бы не из последних…
Невзлюбила она Анисью Терентьевну и, была б ее воля, не пустила б ее на глаза к себе; но Марко Данилыч Красноглазиху жаловал, да и нельзя было идти наперекор обычаям, а по ним в маленьких
городках Анисьи Терентьевны необходимы в
дому, как сметана ко щам, как масло к каше, — радушно принимаются такие всюду и, ежели хозяева люди достаточные да тороватые, гостят у них подолгу.
Поджидая дочку и зная, что года через два, через три женихи станут свататься, Марко Данилыч весь
дом переделал и убрал его с невиданной в том
городке роскошью — хоть в самой Москве любому миллионщику такой
дом завести.
Дома совсем не то: в немногих купеческих семействах уездного
городка ни одной девушки не было, чтобы подходила она к Дуне по возрасту, из женщин редкие даже грамоте знали; дворянские
дома были для Дуни недоступны — в то время не только дворяне еще, приказный даже люд, уездные чиновники, смотрели свысока на купцов и никак не хотели равнять себя даже с теми, у кого оборотов бывало на сотни тысяч.
Шестнадцати лет еще не было Дуне, когда воротилась она из обители, а досужие свахи то́тчас одна за другой стали подъезжать к Марку Данилычу —
дом богатый, невеста одна дочь у отца, — кому не охота Дунюшку в жены себе взять. Сунулись было свахи с купеческими сыновьями из того
городка, где жили Смолокуровы, но всем отказ, как шест, был готов. Сына городского головы сватали — и тому тот же ответ.
— После того нагнал я Таифу, — после недолгого молчанья продолжал Самоквасов, обращаясь к Марку Данилычу. — Про знакомых расспрашивал. Матушка Манефа
домов в ихнем
городке накупила — переселяться туда желает.
Почти на самом краю
городка, в самом укромном, уединенном уголке, стоял обширный деревянный
дом, обшитый тесом, выкрашенный дикой краской, с девятью окнами по лицу.
Охотников до чужбинки в том
городке, где жил покойный Марко Данилыч, было вдоволь, и потому Герасим Силыч по ночам в
доме на каждой лестнице клал спать по нескольку человек, чтоб опять ночным делом не забрался в покои какой-нибудь новый Корней Прожженный.
С
домом оставалось только развязаться, тогда бы и дело с концом, но продать большой
дом в маленьком
городке — не лапоть сплести.
А главное дело в том, что по всему
городку ни у кого не было столько денег, чтоб купить смолокуровский
дом, красу
городка, застроенного ветхими деревянными домишками, ставленными без малого сто лет тому назад по воле Екатерины, обратившей ничтожное селенье в уездный город.
В то время по всем
городкам, по всем селеньям в каждом
доме нá зиму капусту рубят, к зажиточным людям тогда вереницами девки да молодки с тяпками под мышками сбираются.
Узнавши, что присутственные места в
городке до того обветшали, что заниматься в них стало невозможно, он вступил в переговоры с начальством, чтобы наняли смолокуровский
дом, ежели нет в казне денег на его покупку.
Неточные совпадения
Грустно вспоминался маленький
городок, прикрепленный к земле десятком церквей, теплый, ласковый
дом Денисова, умный красавец Фроленков.
Клим смотрел на каменные
дома, построенные Варавкой за двадцать пять лет, таких
домов было десятка три, в старом, деревянном городе они выступали резко, как заплаты на изношенном кафтане, и казалось, что они только уродуют своеобразно красивый
городок, обиталище чистенького и влюбленного в прошлое историка Козлова.
В чистеньком
городке, на тихой, широкой улице с красивым бульваром посредине, против ресторана, на веранде которого, среди цветов, играл струнный оркестр, дверь солидного, но небольшого
дома, сложенного из гранита, открыла Самгину плоскогрудая, коренастая женщина в сером платье и, молча выслушав его объяснения, провела в полутемную комнату, где на широком диване у открытого, но заставленного окна полулежал Иван Акимович Самгин.
— Жил в этом
доме старичишка умный, распутный и великий скаред. Безобразно скуп, а трижды в год переводил по тысяче рублей во Францию, в бретонский
городок — вдове и дочери какого-то нотариуса. Иногда поручал переводы мне. Я спросила: «Роман?» — «Нет, говорит, только симпатия». Возможно, что не врал.
Он слишком хорошо понял, что приказание переезжать, вслух и с таким показным криком, дано было «в увлечении», так сказать даже для красоты, — вроде как раскутившийся недавно в их же
городке мещанин, на своих собственных именинах, и при гостях, рассердясь на то, что ему не дают больше водки, вдруг начал бить свою же собственную посуду, рвать свое и женино платье, разбивать свою мебель и, наконец, стекла в
доме и все опять-таки для красы; и все в том же роде, конечно, случилось теперь и с папашей.