Неточные совпадения
На глазах родителей девочки
делали что хотели — и
хорошее и дурное, за
хорошее их не хвалили, за дурное не бранили и ничем не грозили, а кротко объясняли, почему это дурно и почему того
делать не след.
— Что ж это ты? Побывай у них… Девицы
хорошие, любят тебя, — молвил Марко Данилыч, по-прежнему глядя на улицу. — А то с одной Аграфеной Петровной хороводишься… Только у тебя и света в окошке… Так, ласточка ты моя,
делать не годится.
— Не в пример бы
лучше теперь же здесь на досуге нам порешить это дельце, — с заискивающей улыбкой молвил Морковников. — Вот бы мы сейчас с вами пошли в общу каюту да ушицу бы стерляжью али московскую соляночку заказали, осетринки бы хорошенькой, у них, поди, и белорыбицы елабужской можно доспеть. Середа ведь сегодня — мясного не подобает, а пожелаете, что же
делать? Можем для вас и согрешить — оскоромиться. Бутылочку бы холодненького распили — все бы как следует.
Слыхал, что по иным местам денежные мужики от торговли бычками
хорошую пользу получают, расспросил кой-кого, как они это
делают, раскинул умом, раскумекал разумом.
— Слышу, Марко Данилыч, — сказал Чубалов. — Отчего ж не
сделать для удовольствия?.. На то и выменены, чтоб предоставить их кому надобность случится или кто
хорошую цену даст.
Нечего
делать, надо изубытчиться: пущай рабочие
лучше Богу молятся да божественные книги по праздникам читают, чем пьянствовать да баловаться.
— Нет, это бывает со мной, — молвила Марья Ивановна, взявшись руками за голову. — Здоровьем-то ведь я не богата. Пойду
лучше прилягу. Умеешь
делать горчичники, Дунюшка?
— Еще ничего, — отвечала Марья Ивановна. — Сионскую горницу
сделали, не очень велика, однако человек на двадцать будет. Место в Фатьянке
хорошее — уютно, укромно, от селенья не близко, соседей помещиков нет, заборы поставила я полторы сажени вышиной. Шесть изб возле дома также поставила, двадцать пять душ перевела из Талызина. Все «наши».
А князь, по всему видится, человек
хороший, к подвластным справедлив и милостив, много потаенного добра он
делает.
— Не испытывай, Степанушка, судеб Божиих, — сказал Пахом. — Не искушай Господа праздными и неразумными мыслями и словесами. Он, милостивый,
лучше нас с тобой знает, что
делает. Звезды небесные, песок морской, пожалуй, сосчитаешь, а дел его во веки веков не постигнешь, мой миленький. Потому и надо предать себя и всех своих святой его воле. К худу свят дух не приведет, все он творит к душевной пользе избрáнных людей, некупленных первенцев Богу и агнцу.
— Только, чур, наперед уговор, — начал молчавший Орошин. — Ежель на чем порешим, кажду малость
делать сообща, по совету, значит, со всеми. Друг от дружки дел не таить, друг дружке ножки не подставлять. Без того всем можно разориться, а ежели будем вести дела вкупе, тогда и барыши возьмем
хорошие, и досыта насмеемся над Лебякиным, над Колодкиным и над зятьями Доронина.
Конечно, мог бы я на вас пожаловаться и начальство вас по головке не погладило бы, только этого
делать не хочу; по-мо́ему, не в пример
лучше покончить дело добрым порядком.
— Я отвезу вас в губернию. Там будет безопасно — еретики там ничего не посмеют
сделать. Привезу я вас в
хороший купеческий дом. Семейство Сивковых есть, люди благочестивые и сердобольные, с радостью приютят вас у себя. Только уж вы, пожалуйста, ни про наших господ, ни про Денисова, ни про их богохульную веру ничего им не рассказывайте. Ежели донесется об этом до Луповиц, пострадать могу. Так уж вы, пожалуйста, Богом прошу вас, Авдотья Марковна.
— Вы
лучше меня знаете, я ничего в этих делах не понимаю.
Делайте, как надо, по-вашему, а я наперед на все согласна, — промолвила Дуня.
— Не знаю.
Делай как
лучше, — чуть слышно прошептала Дуня.
— Теперь бы следовало про здоровье нареченных князя с княгиней винца испить, — молвил Патап Максимыч. — Тащи-ка, Груня, что есть у тебя про запас. Эка досада, не знал, на что еду. Тебе бы, Груня, отписать, я бы холодненького прихватил с собой. А у тебя, поди ведь, сантуринское либо церковное. Да уж
делать нечего, за недостачей
хорошего хлебнем и сантуринского. Тащи его сюда!
— Марфу Михайловну и я стану просить, не оставила бы нас в этом деле; оно ведь ей за обычай, — сказал Самоквасов. — У меня в городе дом есть на примете,
хороший, поместительный; надо его купить да убрать как следует… А хотелось бы убрать, как у Сергея Андреича, — потому и его стану просить. Одному этого мне не
сделать, не знаю, как и приступиться, а ему обычно. А ежель в городе чего нельзя достать, в Москву спосылаем; у меня там довольно знакомства.
— Покушайте, гости дорогие, — сказал Трифон Лохматый, придвигая сковороду к ним. — Не посетуйте, что
лучше чего-нибудь не поставил. Было бы прежнее время, не так бы я вас угостил, а теперь,
делать нечего, — недостатки и бесхозяйство.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я
делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая…
лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Стародум(видя в тоске г-жу Простакову). Сударыня! Ты сама себя почувствуешь
лучше, потеряв силу
делать другим дурно.
Стародум. Льстец есть тварь, которая не только о других, ниже о себе
хорошего мнения не имеет. Все его стремление к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом
делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.
Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях — то начинать. Поговорим-ка
лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут.
Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
Когда же появился Вронский, она еще более была рада, утвердившись в своем мнении, что Кити должна
сделать не просто
хорошую, но блестящую партию.