Неточные совпадения
Если кто сделает какое-либо открытие, клонящееся
к общенародной пользе или
к славе императрицы, тот о своем открытии секретно представляет министрам и шесть недель спустя в канцелярию департамента, заведывающего тою частию; через три месяца после того дело поступает на решение
императрицы в публичной аудиенции, а потом в продолжение девяти дней объявляется всенародно с барабанным боем.
Предлагая союз Порте, принцесса уверяла султана, что имеет в России много приверженцев, которые уже одержали значительные победы над войсками Екатерины, и что русский флот, находящийся в Средиземном море, в самом непродолжительном времени признает ее
императрицей, что она уже
послала в Ливорно воззвание
к морякам.
Были в то время толки (и до сих пор они не прекратились), будто граф Алексей Орлов, оскорбленный падением кредита, сам вошел в сношения с самозванкой, принял искреннее участие в ее предприятии, хотел возвести ее на престол, чтобы, сделавшись супругом
императрицы Елизаветы II, достичь того положения,
к которому тщетно стремился брат его вскоре по воцарении Екатерины [М. Н. Лонгинов в статье своей «Княжна Тараканова», напечатанной в «Русском вестнике», 1859 г., № 24, говорит, будто Алексей Орлов еще в январе 1774 года, то есть за десять месяцев до получения повеления Екатерины захватить самозванку (12 ноября 1774 г.),
посылал к ней в Рим офицера Христенека с приглашением приехать
к нему и что таким образом он в 1774 году играл в двойную игру.
Отправив
к императрице донесение, Орлов
послал находившегося в русской службе серба, подполковника графа Марка Ивановича Войновича [Впоследствии он был контр-адмиралом русского флота.], на особом фрегате в Парос, поручив ему войти в личные переговоры с таинственною женщиной.
Не ограничиваясь посылкой Войновича на остров Парос, граф Орлов вскоре по отправлении донесения
к императрице, то есть в начале октября 1774 года,
послал разведывать о самозванке другого надежного человека.
Христенек сутки просидел под арестом. Затем граф Орлов отправил его в Петербург накануне отплытия кораблей из Ливорно. Он
послал с ним
к императрице донесение, черновое. Орлов опасался, чтобы Христенека не захватили где-нибудь с бумагами. Подробности захвата приказано было ему передать государыне на словах. Сообщаем здесь вполне донесение графа Орлова, из которого выше приведены некоторые отрывки...
Мая 31-го фельдмаршал князь Голицын
послал показание пленницы
к императрице и в донесении своем упомянул, что она стоит на одном: «сама себя великою княжной не называла; это выдумки других», и сказала это очень смело, даже и в то время, когда ей указано на противоречащее тому показание Доманского.
Это повеление препровождено было фельдмаршалу генерал-прокурором князем Александром Алексеевичем Вяземским.
Императрица писала: «Удостоверьтесь в том, действительно ли арестантка опасно больна. В случае видимой опасности, узнайте,
к какому исповеданию она принадлежит, и убедите ее в необходимости причаститься перед смертию. Если она потребует священника,
пошлите к ней духовника, которому дать наказ, чтоб он довел ее увещаниями до раскрытия истины; о последующем же немедленно донести с курьером».
В другом письме (от 26 июля) генерал-прокурор сообщил князю Голицыну, что английский посланник уверял
императрицу, что «всклепавшая на себя имя» есть дочь пражского трактирщика, и потому советовал
послать к ней протестантского пастора, которому, может быть, удастся выведать истину.
«Я сначала хотела все эти бумаги
послать к графу Орлову, — писала она, — я не знала иного пути для доставления их
императрице, но я побоялась отослать их все вдруг, думая, что на почте обратят внимание на необыкновенно большой пакет и, пожалуй, вскроют его.
Неточные совпадения
Из большой аллеи вышла
императрица Елизавета Петровна. Сделав несколько шагов, она подошла
к морскому берегу. Александр Васильевич сделал ей установленную честь. Полюбовавшись на открывающийся морской вид,
императрица медленно
пошла обратно. Суворов вторично отдал ей честь. Молодцеватый вид и отличная военная выправка тщедушного солдатика обратили внимание государыни.
Он
послал молитву
к Веревкину. За обедом еще принесен перевод. Он так понравился
императрице, что она наградила переводчика 20000 рублей. Веревкин был другом Сумарокова и Державина, он известен как переводчик «Корана» и автор комедий «Так и должно» и «Точь-в-точь» и многих других сочинений за подписью «Михалево» (название его деревни).
—
Иди, Катя, наверх
к императрице и поблагодари ее! — крикнул совершенно неожиданно для Екатерины Васильевны лежавший на диване и хандривший Потемкин.
Императрица удалилась
к себе. Караул
пошел на свои места, а герцог Бирон, задумчивый и встревоженный, отправился в свои апартаменты, находившиеся в том же Летнем дворце.
При всех треволнениях, испытанных ею в этот достопамятный день, Елизавета Петровна не забыла о маркизе де ла Шетарди. Она ежечасно извещала его о ходе событий и, когда уже была провозглашена
императрицей,
послала спросить его мнения, что ей следует делать с младенцем-императором, свергнутым с престола. С этим вопросом явился
к маркизу Герман Лесток.