Неточные совпадения
— Не беспокойся, матушка Аксинья Захаровна, — отвечал Пантелей. — Все сделано, как следует, — не впервые.
Слава те, Господи, пятнадцать лет живу у вашей милости, порядки знаю. Да и бояться теперь, матушка, нечего. Кто посмеет тревожить
хозяина, коли сам губернатор знает его?
— Не можем, Патап Максимыч; совсем злые люди нас обездолили; надо будет с годок в людях поработать, — отвечал Алексей. — Родители и меньшого брата к ложкарям
посылают; знатно режет ложки; всякую, какую хошь, и касатую, и тонкую, и бо́скую, и межеумок, и крестовую режет. К пальме даже приучен — вот как бы
хозяин ему такой достался, чтобы пальму точить…
Помолился Алексей, поклонился
хозяину, потом Насте и
пошел из подклета. Отдавая поклон, Настя зарделась как маков цвет.
Идя в верхние горницы, она, перебирая передник и потупив глаза, вполголоса спросила отца, что это за человек такой был у него?
— Как не слыхать! — ответил Петруха, весело вертя колесо, двигавшее три станка. — Столы, слышно,
хозяин строить задумал. Пантелея Прохорыча завтра в Захлыстино на базар
посылают свежину да вино искупать. Угощенье, слышь, будет богатое. Ста полтора либо два народу будут кормить.
— Куда, чай, в дом! — отозвался Чалый. —
Пойдет такой богач к мужику в зятьях жить! Наш
хозяин, хоть и тысячник, да все же крестьянин. А жених-то мало того, что из старого купецкого рода, почетный гражданин. У отца у его, слышь, медалей на шее-то что навешано, в городских головах сидел, в Питер ездил, у царя во дворце бывал. Наш-от хоть и спесив, да Снежковым на версту не будет.
Обедать работники
пошли. В ту пору никто в красильный подклет, кроме
хозяина, не заглядывал, а его не было дома. Фленушка тотчас смекнула, что выпал удобный случай провести Насте с полчасика вдвоем с Алексеем. Шепнула ему, чтоб он, как только работники по избам обедать усядутся,
шел бы в красильный подклет.
Вскоре пришел Алексей. В праздничном наряде таким молодцом он смотрел, что хоть сейчас картину писать с него. Усевшись на стуле у окна, близ
хозяина, глаз не сводил он с него и с Ивана Григорьича. Помня приказ Фленушки, только разок взглянул он на Настю, а после того не смотрел и в ту сторону, где сидела она. Следом за Алексеем в горницу Волк вошел, в платье Патапа Максимыча. Помолясь по уставу перед иконами, поклонившись всем на обе стороны,
пошел он к Аксинье Захаровне.
Никифор
пошел, с горестью глядя, что Матрена в заднюю несет одни сладкие заедки. Разноцветные графины и солененькое остались, по приказу
хозяина, в передней горнице.
— Нельзя того, господин купец, — отвечал Артемий. — Другим станет обидно. Ведь это, пожалуй, на ту же стать
пойдет, как по другим местам, где на
хозяев из-за ряженой платы работают…
— Пускай до чего до худого дела не дойдет, — сказал на то Пантелей, — потому девицы они у нас разумные, до пустяков себя не доведут… Да ведь люди, матушка, кругом, народ же все непостоянный, зубоскал, только бы посудачить им да всякого пересудить… А к богатым завистливы. На глазах лебезят
хозяину, а чуть за угол, и
пошли его ругать да цыганить… Чего доброго, таких сплеток наплетут, таку
славу распустят, что не приведи Господи. Сама знаешь, каковы нынешние люди.
— Не ропщу я на Господа. На него возверзаю печали мои, — сказал, отирая глаза, Алексей. — Но послушай, родной, что дальше-то было… Что было у меня на душе, как
пошел я из дому, того рассказать не могу… Свету не видел я — солнышко высоко, а я ровно темной ночью брел… Не помню, как сюда доволокся… На уме было —
хозяин каков? Дотоле его я не видывал, а слухов много слыхал: одни сказывают — добрый-предобрый, другие говорят — нравом крут и лют, как зверь…
— Да ты, парень, хвостом-то не верти, истинную правду мне сказывай, — подхватил Пантелей… — Торговое дело!.. Мало ль каких торговых дел на свете бывает — за ину торговлю чествуют, за другую плетьми шлепают. Есть товары заповедные, есть товары запретные, бывают товары опальные. Боюсь, не подбил бы непутный шатун нашего
хозяина на запретное дело… Опять же Дюков тут, а про этого молчанку по народу недобрая
слава идет. Без малого год в остроге сидел.
— Вот какие ноне у нас приказчики завелись, — усмехнулся Патап Максимыч. — Приедет с делом, а
хозяину и глаз не кажет. Просить его надо, послов
посылать…
— Бога не боится родитель твой — в чужи люди сыновей
послал! Саввушку-то жалко мне оченно — паренек-от еще не выровнялся, пожалуй, и силенки у него не хватит на работу подряженную. Много, пожалуй, придется и побой принять, коль попадется к
хозяину немилостивому. Чем сыновей-то в кабалу отдавать, у меня бы денег позаймовал. Не потерпит ему Господь за обиды родным сыновьям.
— А Панкова приказчик, Семен Петрович, из Саратова от своего
хозяина, от Ермолая Васильича, такое ж письмо привез, — продолжала Таисея. — Дочка у Панкова побывшилась, надо и к ним на «годовую» девицу
послать. Как посоветуешь, Ираидушка?
Пытался было Василий Борисыч отговориться недосугами, но Патап Максимыч так решительно сказал ему, чтоб тотчас же
шел к нему, что смущенный московский посланник ослушаться не посмел. Как провинившийся перед
хозяином пес, поджав хвост и понурив морду, робко и послушно
идет на повелительный зов, так Василий Борисыч
пошел в домик Марьи Гавриловны на зов Патапа Максимыча.
Саратовец не
пошел. Он направил путь свой в обитель Бояркиных к будущему
хозяину.
Но Патап Максимыч ничего не забыл… Едва держась на ногах, молча поклонился он хозяйке и, не взглянув на
хозяина,
пошел вон из дому.
Неточные совпадения
Слуга. Да
хозяин сказал, что не будет больше отпускать. Он, никак, хотел
идти сегодня жаловаться городничему.
Осип. Да так; все равно, хоть и
пойду, ничего из этого не будет.
Хозяин сказал, что больше не даст обедать.
Увидав
хозяина, Василий работник
пошел к телеге, а Мишка принялся рассевать.
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как
хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном
хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники
пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
Ласка
шла рядом с
хозяином, просясь вперед и оглядываясь.