Неточные совпадения
Мавре
было все равно. Ей хоть сейчас с татарином ли, с жидом ли повенчаться, а Микешка по старой вере
был крепок. Частенько потом случалось, что в надежде на богатого зятя, Патапа Максимыча, к нему в кабаках приставали вольны девицы да мирские вдовицы: обвенчаемся, мол. У Микешки один
ответ на таки речи бывал...
Начал расспросы Стуколов, спрашивал про людей
былого времени, с которыми, живучи за Волгой, бывал в близких сношениях, и про всех почти, про кого ни спрашивал, дали ему один
ответ: «помер… помер… померла».
Сидел Стуколов, склонив голову, и, глядя в землю, глубоко вздыхал при таких
ответах. Сознавал, что, воротясь после долгих странствий на родину, стал он в ней чужанином. Не то что людей, домов-то прежних не
было; город, откуда родом
был, два раза дотла выгорал и два раза вновь обстраивался. Ни родных, ни друзей не нашел на старом пепелище — всех прибрал Господь. И тут-то спознал Яким Прохорыч всю правду старого русского присловья: «Не временем годы долги — долги годы отлучкой с родной стороны».
Какая вам до меня треба?» А ему в
ответ: так, мол, и так, столько-то нас человек в артель собралось,
будь у нас за хозяина.
Ответа не
было. Оглянулся Сергей Андреич, странника след простыл. Ни на дворе, ни на улице не нашли его. Прислуга Колышкина не видела даже, ни как он в дом вошел, ни как вышел.
Свахам от нее
был один
ответ: «Из скитов замуж не выходят».
Коли в примету
будет тебе, что ничего он не ведает, молви: «Жаль, мол, тебя, Патап Максимыч боится, чтоб к
ответу тебя не довели.
— Сколько годов душевным гладом томимы
были мы без священника?.. Писали, писали на Москву: «Пришлите пастыря» — ни
ответа, ни привета… Ну, вот и дождались…
Таня появилась в дверях и сказала, что письма не
будет, а когда он назад через скит поедет, завернул бы к Марье Гавриловне… К тому времени она и
ответ напишет и посылочку изготовит.
— Слава тебе, Господи!.. Благодарю Создателя!.. — набожно перекрестясь, молвила Манефа. — Эки дела-то!.. Эки дела!.. — продолжала она, покачивая головой. — В обители, во святом месте, взамен молитвы да поста, чем вздумали заниматься!.. Себя топят и других в омут тянут… Всем теперь
быть в
ответе!.. Всем страдать!..
— Ин вот что сделаем, — сказала Манефа, — отпишу я Петру Спиридонычу, оставил бы он тебя в скитах до конца собраний и ответил бы мне беспременно с первой же почтой… Каков
ответ получим, таково и сотворим. Велит ехать — часу не задержу, остаться велит — оставайся… Ладно ли так-то
будет?
— Кáноны, я вам говорю, господин Трифоныч, кáноны, — с невозмутимым спокойствием добивался от Алексея толкового
ответа любознательный британец. — Какие
суть кáноны русской старой веры, я желаю от вас узнать… Ка́ноны… Понимаете вы меня…
Теперь уж знал он, как звонят в колокольчик. Человек с галуном на картузе встретил его не по-прежнему. Заискивал он в Алексее, старался угодить ему, говорил почтительно. Добрым знаком счел Алексей такое обращенье колышкинской прислуги. Должно
быть, добрый
ответ получен от Патапа Максимыча.
Сопьется старица — бес
споил, загуляет с кем — он же, проворуется — тот же бес в
ответе…
— Да как же ему в вашу-то пользу тянуть, когда самому за то
ответ придется давать? — сказал Патап Максимыч. — Когда можно
было — в просьбах мне не отказывал.
— А ты, спасёна душа, не отлынивай, держи
ответ на то, про что спрашивают. Это ведь ты из Стоглава мне вычитала, знаем и мы тоже маненько книжно-то писанье… Там про купленных людей говорится… Сказывай же про ря́ду: кто купил Василья Борисыча, у кого и какая цена за него
была дадена? — продолжал шутить Патап Максимыч.
— Теперь он уж перед самим Господом держит
ответ, земного суда над ним уж не
будет, стало
быть, можно про дела его говорить без опаски.
Любила Фелицата поспорить и в споре верх одержать, но в
ответах была нескорá, оттого и брала с собой книжных матерей,
было бы кем поддержать себя на соборе.
— По тем правилам, — не дожидаясь
ответа, продолжала Полихрония, — от язычников, рекше и от зловерных, недавно пришедшего в скором времени несть праведно производити во епископы, да не возгордевся в сеть впадет диаволю… А сей Антоний без единыя седмицы токмо год пребывал во благочестии… Притом же по тем правилам во епископы такие люди поставляемы
быть должны, которые с давнего времени испытаны в слове, вере и в житии, сообразном правому слову. Так ли?
Все сделано, матери, обо всем
было писано, и на все наши письма один
ответ, что никак обителей наших отстоять невозможно.
— Поезжай с Богом, матушка, поезжай, — сказала Манефа. — Управляйся с Божьей помощью, авось успеешь… И другим матерям посоветуй! Да потише бы дело вели, не огласилось бы. Не то до всего докопаются. Зря станете делать, недолго и сторонних в
ответ привести. Не всем советуй, надежным только… Главное дело,
было б шито да крыто… А как Царица Небесная поможет тебе управиться, отпиши поподробнее.
От укоров ее сильно смутился Василий Борисыч и в
ответ ни единого слова не мог вымолвить и тем уверил Устинью, что во время богомольной поездки у них что-то
было.
Долго чинилась Варя, не сразу
ответа добилась от нее Никитишна. Стыдно
было ей первой говорить… Облокотясь на стол, склоня хорошенькую головку на руку и закрывая пол-лица пышным миткалевым рукавом, долго и много она отнекивалась. Наконец общие просьбы девиц и неотступные убежденья Никитишны развязали Варе язык.
Тихой радостью вспыхнула Дуня, нежный румянец по снежным ланитам потоком разлился. Дóроги
были ей похвалы Аграфены Петровны. С детства любила ее, как родную сестру, в возраст придя, стала ее всей душой уважать и каждое слово ее высоко ценила. Не сказала ни слова в
ответ, но, быстро с места поднявшись, живо, стремительно бросилась к Груне и, крепко руками обвив ее шею, молча прильнула к устам ее маленьким аленьким ротиком.
Замолкла Фленушка. Долго не
было от нее
ответа, градом текли горькие слезы по бледному лицу девушки, и слышны
были судорожные, перерывчатые рыданья.
— Какой же
ответ будет от вас? Что прикажете на Москве доложить? — после долгого молчания спросил Василий Борисыч.
— Какое наше спáсенье! — смиренно вздохнула мать Таисея. — Во грехах родились, во грехах и скончаемся… Еще чашечку!.. Грехи-то, грехи наши, сударь Петр Степаныч!.. Грехи-то наши великие!.. Как-то
будет их нести перед страшного судию, неумытного?.. Как-то
будет за них ответ-то держать!.. Ох ты, Господи, Господи!.. Царь ты наш Небесный, Боже милостивый!.. Так и Марко Данилыч седни же едет?
— За себя нимало не опасаюсь я, — молвила спокойно Манефа. — Мало ль кто ко мне наезжает в обитель — всему начальству известно, что у меня всегда большой съезд живет. Имею отвод, по торговому, мол, делу приезжают. Не даром же плачу гильдию. И бумаги такие
есть у меня, доверенности от купцов разных городов… Коснулись бы тебя —
ответ у нас готов: приезжал, дескать, из Москвы от Мартыновых по торговле красным товаром. И документы показала бы.
— А насчет других скитов, матушка? — сказал Василий Борисыч. — Я ведь гостил и в Оленеве и в Улангере два раза
был. А по тем скитам в купечестве матери не пишутся. Там-то какой
ответ про меня дадут?..
Отец Родион
был, однако ж, не так сговорчив, как ожидал Самоквасов. Не соблазнила его и сотня целковых. Стал на своем: «не могу», да и только. Самоквасов сказал наконец, чтоб Сушило сам назначил, сколько надо ему. Тот же
ответ. Боялся Сушило, не с подвохом ли парень подъехал. Случается, бывает.
За столом сидели все веселы, только Василий Борисыч подчас хмурился, а когда в
ответ на громкие крики о горьком вине принуждаем
был целоваться, чуть касался губ Прасковьи Патаповны и каждый раз, тяжело вздыхая, шептал...