Неточные совпадения
А
деньгу копить мастерица была: как
стала из сил выходить, было у нее ломбардными билетами больше трех тысяч рублей на ассигнации.
Прогуляв
деньги, лошадей да коров спустил, потом из дому помаленьку
стал продавать, да года два только и дела делал, что с базара на базар ездил: по субботам в Городец, по воскресеньям в Катунки, по понедельникам в Пучеж, — так целую неделю, бывало, и разъезжает, а неделя прошла, другая пришла, опять за те же разъезды.
До того скоро дошел, что и пить
стало не на что, пришлось чем-нибудь на выпивку
денег добывать.
— Работники-то ноне подшиблись, — заметил Иван Григорьич. — Лежебоки
стали. Им бы все как-нибудь
деньги за даровщину получить, только у них и на уме… Вот хоть у меня по валеному делу — бьюсь с ними, куманек, бьюся — в ус себе не дуют. Вольный
стал народ, самый вольный! Обленился, прежнего раденья совсем не видать.
С первого шага Манефа
стала в первом ряду келейниц. Отец отдал ей все, что назначил в приданое, сверх того щедро оделял дочку-старицу
деньгами к каждому празднику. Это доставило Манефе почетное положенье в скиту. Сначала Платонида верховодила ею, прошел год, другой, Манефа старше тетки
стала.
— Мало ль на что, — отвечал Стуколов. — Шурфы бить, то есть пробы в земле делать, землю купить, коли помещичья, а если казенная, в Питере хлопотать, чтобы прииск за нами записали… Да и потом, мало ль на что
денег потребуется. Золото даром не дается… Зарой в землю
деньги, она и
станет тебе оплачивать.
— Не один миллион, три, пять, десять наживешь, — с жаром
стал уверять Патапа Максимыча Стуколов. — Лиха беда начать, а там загребай
деньги. Золота на Ветлуге, говорю тебе, видимо-невидимо. Чего уж я — человек бывалый, много видал золотых приисков — и в Сибири и на Урале, а как посмотрел я на ветлужские палестины, так и у меня с дива руки опустились… Да что тут толковать, слушай. Мы так положим, что на все на это дело нужно сто тысяч серебром.
— А за то, что он первый опознал про такое богатство, — отвечал Стуколов. — Вот, положим, у тебя теперь сто тысяч в руках, да разве получишь ты на них миллионы, коль я не укажу тебе места, не научу, как надо поступать? Положим, другой тебя и научит всем порядкам: как заявлять прииски, как закрепить их за собой… А где копать-то
станешь?.. В каком месте прииск заявишь?.. За то, чтобы знать, где золото лежит, давай
деньги епископу… Да и
денег не надо — барыши пополам.
Вынул каждый лесник из зепи [Зепь — кожаная, иногда холшовая, мошна привесная, а если носится за пазухой, то прикрепленная к зипуну тесемкой или ремешком. В зепи держат
деньги и паспорт.] по грошу. На одном Захар накусил метку. Дядя Онуфрий взял шапку, и каждый парень кинул туда свой грош. Потряс старшой шапкой, и лесники один за другим
стали вынимать по грошу.
Но не мог Гаврила Маркелыч исполнить заветной, долгие годы занимавшей его мечты —
денег не хватало на постройку, а он сроду ничего в долг не делывал и ни за какие блага не
стал бы делать займа…
— Эх, други мои любезные, — молвит на то Гаврила Маркелыч. — Что за невидаль ваша первая гильдия? Мы люди серые, нам, пожалуй, она не под
стать… Говорите вы про мой капитал, так чужая мошна темна, и
денег моих никто не считал. Может статься, капиталу-то у меня и много поменьше того, как вы рассуждаете. Да и какой мне припен в первой гильдии сидеть? Кораблей за море не отправлять, сына в рекруты все едино не возьмут, коль и по третьей запишемся, из-за чего же я
стану лишние хлопоты на себя принимать?
— Дурак, значит, хоть его сегодня в Новотроицком за чаем и хвалили, — молвил Макар Тихоныч. — Как же в кредит
денег аль товару не брать? В долги давать, пожалуй, не годится, а коль тебе
деньги дают да ты их не берешь, значит, ты безмозглая голова. Бери, да коль
статья подойдет, сколь можно и утяни, тогда настоящее будет дело, потому купец тот же стрелец, чужой оплошки должен ждать. На этом вся коммерция зиждется… Много ль за дочерью Залетов дает?
— Ах, дела, дела!.. Ах, какие дела! — охает мать Таифа. — Так-таки и говорят: «
Станем фальшивы
деньги делать»?
А насчет фальшивых
денег не сразу говори, сперва умненько словечко закинь да послушай, что старец
станет отвечать…
— Благодать, друг мой Василий Борисыч, не репа, за
деньги ее не
стать продавать…
— Обители бы польза, матушка, — молвила казначея. — Самоквасовы люди богатые, а грехи у покойника были великие… Смолоду, говорят, разбои держал, суда на Волге грабил… Такую душу вымолить не вкруг пальца ниткой обвесть… На
деньги Самоквасовы скупиться не
станут.
Не принимая письма, встала Манефа перед иконами и со всеми бывшими в келье
стала творить семипоклонный нача́л за упокой новопреставленной рабы Божией девицы Евдокии. И когда кончила обряд, взяла у Семена Петровича письмо, прочитала его, переглядела на свет вложенные
деньги и, кивнув головой саратовскому приказчику, молвила.
— Быть тебе, Васенька, битому, быть тебе, голубчик, колоченному, — с усмешкой сказал Семен Петрович. — О том, как бить тебя
станут, ты теперь и задумался… Правду аль нет говорю?.. Ну-ка, скажи, только смотри, уговор пуще
денег, не вертись, не отлынивай, сказывай всю правду… Что у тебя на мыслях лежит? Побоев боишься?.. Трусишь?.. Так ли?..
— Сразу не надо давать. С четвертухи [Двадцатипятирублевый кредитный билет.] зачинайте, — сказал караульщик. — А как сладитесь,
деньги ему наперед, без того не
станет и венчать. Для верности за́ руки бы надо кому отдать, чтоб не надул, да некому здесь. Ты вот как: бумажки-то пополам, одну половину ему наперед, другу когда повенчает. Так-то будет верней.
— У Манефы, — полушепотом подхватил Сушило. — Ехидная старица, злочинная!.. На одну бы осину с братцем-то… А разве вы полагаете, почтеннейший Петр Степаныч, что ежели паче чаяния злочинная Манефа узнает, так не нарядит она погони?.. Какую еще нарядит-то!..
Денег жалеть не
станет, все окольны деревни собьет… Поопасьтесь на всякий случай.
Неточные совпадения
Да, если б в Пензе я не покутил,
стало бы
денег доехать домой.
Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие
деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош
становится.
Потом остановились на мысли, что будет произведена повсеместная «выемка», и
стали готовиться к ней: прятали книги, письма, лоскутки бумаги,
деньги и даже иконы — одним словом, все, в чем можно было усмотреть какое-нибудь «оказательство».
— Нет, ничего не будет, и не думай. Я поеду с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли. Пред обедом тебя жду. Ах, да! Ты знаешь, что положение Долли
становится решительно невозможным? Она кругом должна,
денег у нее нет. Мы вчера говорили с мама и с Арсением (так она звала мужа сестры Львовой) и решили тебя с ним напустить на Стиву. Это решительно невозможно. С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
30 сентября показалось с утра солнце, и, надеясь на погоду, Левин
стал решительно готовиться к отъезду. Он велел насыпать пшеницу, послал к купцу приказчика, чтобы взять
деньги, и сам поехал по хозяйству, чтобы сделать последние распоряжения перед отъездом.