И слышит незлобные речи, видит, с какой кротостью переносит этот крутой человек свое горе… Не мстить собирается, благодеянье хочет оказать погубителю своей дочери… Размягчилось сердце Алексеево, а как сведал он, что в последние часы своей жизни Настя умолила отца
не делать зла своему соблазнителю, такая на него грусть напала, что не мог он слез сдержать и разразился у ног Патапа Максимыча громкими рыданьями. Не вовсе еще очерствел он тогда.
Неточные совпадения
Носят еще от страха барсучью шерсть в нáузе,
не делай этого, то
не óт Бога, а от
злого чарованья.
—
Не можешь? По крайности
зла не делай… Господь с ним!..
— Все, — внушительно подтвердил Пантелей. — Только людских грехов перед покойником покрыть она
не может… Кто какое
зло покойнику
сделал, тому до покаянья грех
не прощен… Ох, Алексеюшка! Нет ничего лютей, как злобу к людям иметь… Каково будет на тот свет-то нести ее!.. Тяжела ноша, ух как тяжела!..
— Этого я
не говорил, Патап Максимыч, — возразил Василий Борисыч. — Как же можно сказать, что бес все
делает?.. Добра никогда он творити
не может и правды такожде… Где
зло, где неправда, там уж, конечно, дело
не наше, его.
— И кому б такая блажь вспала в голову, чтоб меня взять за себя?..
Не бывать мне кроткой, послушной женой — была б я сварливая,
злая, неугодливая!.. На малый час
не было б от меня мужу спокою!.. Служи мне, как извечный кабальный, ни шаг из воли моей выйти
не смей, все по-моему
делай! А вздумал бы наперекор, на все бы пошла. Жизни
не пожалела б, а уж
не дала бы единого часа над собой верховодить!..
— Ты плачешь, матушка!.. — сквозь слезы лепетала, прижимаясь к Манефе, Фленушка. — Вот какая я
злая, вот какая я нехорошая!.. Огорчила матушку, до слез довела… Прости меня, глупую!.. Прости, неразумную!.. Полно же, матушка, полно!.. Утоли сердце, успокой себя…
Не стану больше глупых речей заводить, никогда из воли твоей я
не выйду… Вечно буду в твоем послушанье. Что ни прикажешь, все
сделаю по-твоему…
— Мир во
зле лежит, и всяк человек есть ложь, — она молвила. — Что
делать, Дунюшка?
Не нами началось, милая,
не нами и кончится. Надо терпеть. Такова уж людская судьба! Дело говорил тебе Марко Данилыч, что ты молоденька еще,
не уходилась. Молодой-то умок, Дунюшка, что молодая брага — бродит. Погоди, поживешь на свете, притерпишься.
—
Не делай так, Сергей Андреич… Зачем?..
Не вороши!.. — все про Настю думая и пуще всякого
зла опасаясь бесстыдных речей Алексея, молвил Чапурин. — Ну его!.. Раз деньги на подряд мне понадобились… Денег надо было
не мало… Пошел я в гостинный… поклонился купечеству — разом шапку накидали… Авось и теперь
не забыли… Пойду!..
«Короче, потому что быстро хожу», — сообразил он. Думалось о том, что в городе живет свыше миллиона людей, из них — шестьсот тысяч мужчин, расположено несколько полков солдат, а рабочих, кажется, менее ста тысяч, вооружено из них, говорят, не больше пятисот. И эти пять сотен держат весь город в страхе. Горестно думалось о том, что Клим Самгин, человек, которому ничего не нужно, который никому
не сделал зла, быстро идет по улице и знает, что его могут убить. В любую минуту. Безнаказанно…
Уношу с собой сознание, что сознательно никому
не сделал зла, а если и делал ошибки, то по присущей всякому человеку слабости.
Неточные совпадения
Иной добра
не делает, // И
зла за ним
не видится, // Иного
не поймешь.
— Простить я
не могу, и
не хочу, и считаю несправедливым. Я для этой женщины
сделал всё, и она затоптала всё в грязь, которая ей свойственна. Я
не злой человек, я никогда никого
не ненавидел, но ее я ненавижу всеми силами души и
не могу даже простить ее, потому что слишком ненавижу за всё то
зло, которое она
сделала мне! — проговорил он со слезами злобы в голосе.
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что
делают и думают они, те самые, которые
не хотели принимать его проектов и были причиной всего
зла в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
— Ты ведь
не признаешь, чтобы можно было любить калачи, когда есть отсыпной паек, — по твоему, это преступление; а я
не признаю жизни без любви, — сказал он, поняв по своему вопрос Левина. Что ж
делать, я так сотворен. И право, так мало делается этим кому-нибудь
зла, а себе столько удовольствия…
И они проводят какую-нибудь мысль, направление, в которое сами
не верят, которое
делает зло; и всё это направление есть только средство иметь казенный дом и столько-то жалованья.