Неточные совпадения
—
Хворает, матушка, другой день с места не встает, — подхватила София, — горло перехватило, и сама вся ровно в огне горит.
Мать Виринея и бузиной ее, и малиной, и шалфеем, и кочанной капусты к голове ей прикладывала, мало облегчило.
Раз по пяти на каждый час призывала Аксинья Захаровна Пантелея и переспрашивала его про матушкину болезнь. Но Пантелей и сам не знал хорошенько, чем
захворала Манефа, слышал только от
матерей, что лежит без памяти, голова как огонь, а сама то и дело вздрагивает.
— Алексеюшка, — молвил он, — послушай, родной, что скажу я тебе. Не посетуй на меня, старика, не прогневайся; кажись, будто творится с тобой что-то неладное. Всего шесть недель ты у нас живешь, а ведь из тебя другой парень стал… Побывай у своих в Поромове,
мать родная не признает тебя… Жалости подобно, как ты извелся…
Хворь, что ль, какая тебя одолела?
— Впервой
хворала я смертным недугом, — сказала Манефа, — и все время была без ума, без памяти. Ну как к смерти-то разболеюсь, да тоже не в себе буду… не распоряжусь, как надо?.. Поэтому и хочется мне загодя устроить тебя, Фленушка, чтоб после моей смерти никто тебя не обидел… В мое добро
матери могут вступиться, ведь по уставу именье инокини в обитель идет… А что, Фленушка, не надеть ли тебе, голубушка моя, манатью с черной рясой?..
Из моленной после трапезы отдохнуть разошлись. Фленушка да Марьюшка вместе с Парашей заперлись в ее светлице. Порывалась туда Устинья Московка, но
мать Манефа ее не пустила. Ревностью пылая и в досаде на неудачи, больше получаса растирала канонница ноги
хворой игуменьи, сильно приуставшей после длинных служб и длинного обеда.
— Не твое дело, как, — ответила Фленушка. — Слушай!.. Будет
мать Августа в Шáрпан звать на Казанскую, не езди… Обещайся, а после
хворым прикинься… Матушка Манефа в Шáрпан поедет, и только она со двора, мы тебя в церковь.
Неточные совпадения
Один раз
мать при мне говорила ему, что боится обременить матушку и сестрицу присмотром за детьми; боится обеспокоить его, если кто-нибудь из детей
захворает.
Наконец все стало мне ясно: я
захворал от волнения и усталости, моя болезнь всех перепугала, а
мать привела в отчаяние.
Сильно я тревожился также о
матери; голова болела, глаз закрывался, я чувствовал жар и даже готовность бредить, и боялся, что
захвораю… но все уступило благотворному, целебному сну.
На всякий случай
мать оставила некоторые лекарства из своей аптеки и даже написала, как и когда их употреблять, если кто-нибудь из нас
захворает.
Я ни о чем другом не мог ни думать, ни говорить, так что
мать сердилась и сказала, что не будет меня пускать, потому что я от такого волнения могу
захворать; но отец уверял ее, что это случилось только в первый раз и что горячность моя пройдет; я же был уверен, что никогда не пройдет, и слушал с замирающим сердцем, как решается моя участь.