Неточные совпадения
Жил старый Трифон Лохматый да Бога благодарил. Тихо
жил, смирно, с соседями в любви да в совете; добрая слава шла про него далеко. Обиды от Лохматого никто не видал, каждому человеку он по силе своей рад был сделать добро. Пуще всего не любил мирских пересудов. Терпеть не мог, как иной раз
дочери, набравшись вестей на супрядках аль у колодца, зачнут языками косточки кому-нибудь перемывать.
Беглянка после мировой почасту гостит в обители,
живет там, как в родной семье, получает от матерей вспоможение,
дочерей отдает к ним же на воспитание, а если овдовеет, воротится на старое пепелище, в старицы пострижется и станет век свой доживать в обители.
— Эту тошноту мы вылечим, — говорил Патап Максимыч, ласково приглаживая у
дочери волосы. — Не плачь, радость скажу. Не хотел говорить до поры до времени, да уж, так и быть, скажу теперь. Жениха жди, Настасья Патаповна. Прикатит к матери на именины… Слышишь?.. Славный такой, молодой да здоровенный, а богач какой!.. Из первых… Будешь в славе, в почете
жить, во всяком удовольствии… Чего молчишь?.. Рада?..
Поставила Никитишна домик о край деревни, обзавелась хозяйством, отыскала где-то троюродную племянницу, взяла ее вместо
дочери, вспоила, вскормила, замуж выдала, зятя в дом приняла и
живет теперь себе, не налюбуется на маленьких внучат, привязанных к бабушке больше, чем к родной матери.
— Ну, не как в Москве, а тоже
живут, — отвечал Данило Тихоныч. — Вот по осени в Казани гостил я у
дочери, к зятю на именины попал, важнецкий бал задал, почитай, весь город был. До заутрень танцевали.
Там у него двоюродная сестра
проживала, мать Платонида. Ей сдал Максим Чапурин
дочь свою с рук на руки.
Опять же надо прежде Настасью спросить, ведь не мне
жить с Михайло Данилычем, а ей: с
дочерей я воли не снимаю, хочет — иди с Богом, а не хочет — неволить не стану.
В Улангере, до самой высылки из скитов посторонних лиц (то есть не приписанных к скиту по ревизии),
жили две дворянки, одна еще молоденькая,
дочь прапорщика, другая старуха, которую местные старообрядцы таинственно величали «дамою двора его императорского величества».
Во Фленушкиных горницах, где перед тем
жили дочери Патапа Максимыча, было четыре комнаты, убранные гораздо нарядней, чем келья игуменьи.
И после того не раз мне выговаривал: «У вас, дескать, обычай в скитах повелся: богатеньких племянниц сманивать, так ты, говорит, не надейся, чтоб
дочери мои к тебе в черницы пошли, я, говорит, теперь их и близко к кельям не допущу, не то чтобы в скиту им
жить…» Так и сказал…
— Видела?.. Это жених мой, Таня!.. Только ты покаместь об этом никому не сказывай… никому, никому на свете… Придет Покров — повенчаемся, в городе будем
жить. Ты у меня заместо
дочери будешь, жениха тебе сыщем славного. Наградим тебя, всем наградим… Дом тебе выстрою, обзаведенье все… Барыней заживешь, в шелках-бархатах станешь ходить… во всяком довольстве будешь
жить… Смотри же, не сказывай, никому не сказывай!
А была б я
дочь отецкая, да
жила б я в миру у хороших родителей, не выдали б они меня замуж, разве сама бы охотой пошла.
— Я ничего не могу представить ужаснее положения ребенка, которого прямо из приюта, полного страха божия, отдают ужасным матерям вроде княгини Варвары Никаноровны, у которой ни бога, ни религии и никаких правил… Я не знаю, как правительство на все это смотрит, а по-моему, я бы не отпустила
дочь жить с княгинею Протозановою.
Но, собственно говоря, Елпидифор Мартыныч зашел к князю затем, чтобы разведать у него, за что он с Еленой Николаевной поссорился и куда она от него переехала, о чем убедительнейшим образом просила его Елизавета Петровна, даже не знавшая, где теперь
дочь живет. Вообще этот разрыв Елены с князем сильно опечалил и встревожил Елизавету Петровну и Елпидифора Мартыныча: он разом разбивал все их надежды и планы.
Неточные совпадения
Чуть из ребятишек, // Глядь, и нет детей: // Царь возьмет мальчишек, // Барин —
дочерей! // Одному уроду // Вековать с семьей. // Славно
жить народу // На Руси святой!
У меня
дочери растут, и я должна
жить в свете для мужа.
Генерал
жил генералом, хлебосольствовал, любил, чтобы соседи приезжали изъявлять ему почтенье; сам, разумеется, визитов не платил, говорил хрипло, читал книги и имел
дочь, существо невиданное, странное, которую скорей можно было почесть каким-то фантастическим видением, чем женщиной.
— Мне совестно наложить на вас такую неприятную комиссию, потому что одно изъяснение с таким человеком для меня уже неприятная комиссия. Надобно вам сказать, что он из простых, мелкопоместных дворян нашей губернии, выслужился в Петербурге, вышел кое-как в люди, женившись там на чьей-то побочной
дочери, и заважничал. Задает здесь тоны. Да у нас в губернии, слава богу, народ
живет не глупый: мода нам не указ, а Петербург — не церковь.
— Иван Потапыч был миллионщик, выдал
дочерей своих за чиновников,
жил как царь; а как обанкрутился — что ж делать? — пошел в приказчики.