Неточные совпадения
Такой тысячник, как Патап Максимыч, — а работало на него до двадцати окольных деревень, —
жил настоящим
барином.
— Да, — вступилась мать Манефа, — в нынешнее время куда как тяжко приходится
жить сиротам. Дороговизна!.. С каждым днем все дороже да дороже становится, а подаяния сиротам, почитай, нет никакого. Масленица на дворе — ни гречневой мучки на блины, ни маслица достать им негде. Такая бедность, такая скудость, что един только
Господь знает, как они держатся.
Дети у них не
жили, одну ее сохранил
Господь, и крепко любили родители белокурую дочку свою.
— Не дошел до него, — отвечал тот. — Дорогой узнал, что монастырь наш закрыли, а игумен Аркадий за Дунай к некрасовцам перебрался… Еще сведал я, что тем временем, как
проживал я в Беловодье, наши сыскали митрополита и водворили его в австрийских пределах. Побрел я туда. С немалым трудом и с большою опаской перевели меня христолюбцы за рубеж австрийский, и сподобил меня
Господь узреть недостойными очами святую митрополию Белой Криницы во всей ее славе.
— В лесах, — подтвердил Артемий. — Никогда
Господь солнечную молонью близко от жи́ла не пустит… Людей ему жалко, чтоб не загубить.
— Нашему брату этого нельзя, — молвил Патап Максимыч. —
Живем в миру, со всяким народом дела бывают у нас; не токма с церковниками — с татарами иной раз хороводимся… И то мне думается, что хороший человек завсегда хорош, в какую бы веру он ни веровал… Ведь
Господь повелел каждого человека возлюбить.
—
Живет у меня молодой парень, на все дела руки у него золотые, — спокойным голосом продолжал Патап Максимыч. — Приказчиком его сделал по токарням, отчасти по хозяйству. Больно приглянулся он мне — башка разумная. А я стар становлюсь, сыновьями
Господь не благословил, помощников нет, вот и хочу я этому самому приказчику не вдруг, а так, знаешь, исподволь, помаленько домовое хозяйство на руки сдать… А там что Бог даст…
К торговому делу был он охоч, да не больно горазд. Приехал на Волгу добра наживать, пришлось залежные деньги
проживать. Не пошли ему
Господь доброго человека, ухнули б у Сергея Андреича и родительское наследство, и трудом да удачей нажитые деньги, и приданое, женой принесенное. Все бы в одну яму.
— Ничего —
живем да хлеб жуем, — отвечал, улыбаясь, Чапурин. — Тебя как
Господь милует?.. Хозяюшка здорова ль?.. Деточки?
— Эка что ляпнул! — воскликнул Колышкин. — Не ухороню я тайного слова своего крестного!.. Да не грех ли тебе, толстобрюхому, такое дело помыслить?.. Аль забыл, что
живу и дышу тобой?.. Теперь мои ребятки бродили б под оконьем, как бы
Господь не послал тебя ко мне с добрым словом… Обидно даже, крестный, такие речи слушать — право.
При сем посылаю вам, матушка, сто двадцать рублей на серебро, помолились бы вы и ваши богоугодные сестры, а также которые сироты
живут постоянно, за дочку за нашу и за жениха, чтоб послал им
Господь брак честен, ложе нескверно и житие безмятежно.
— Не говори так, Алексеюшка, — грех!.. — внушительно сказал ему Пантелей. — Коли
жить хочешь по-Божьему, так бойся не богатого грозы, а убогого слезы… Сам никого не обидишь, и тебя обидеть не допустит
Господь.
Не судил мне
Господь с тобой
пожить,
Покидала ты меня, горюшу, раным-ранешенько,
Миновалася жизнь моя хорошая,
Наступило горько слезовое времечко…
Не станет нынешнего пространного жития, что же делать, не так
живи, как хочется, а как
Господь благословит…
— Вольному воля! — понизив голос, ответила Манефа. —
Господь призрит на нища и убога —
проживем и без твоих милостей.
Старец Иосиф был из чухломских
бар, дворянского роду Горталовых, за ним в Чухломском уезде три ревизские души состояло, две души умерло, третья вместе с
барином в обители
проживала и над
барином своим начальствовала, потому что инок Галактион, по-мирскому Егорка Данилов, крепостной
господина Горталова крестьянин, игуменствовал в обедневшей и совсем почти запустевшей мужской Улангерской обители, а старец Иосиф Горталов был при нем рядовым иноком.
И хранит их
Господь и покрывает невидимою дланию, и
живут они невидимы в невидимом граде.
Барином мог бы Сушило век свой
прожить, да гордость его обуяла, думал о себе, что умней самого архиерея, и от каждого требовал, чтоб десницу его лобызали.
— Видал я господ всяких, Степан Романыч, а все-таки не пойму их никак… Не к тебе речь говорится, а вообще. Прежнее время взять, когда мужики за
господами жили, — правильные были господа, настоящие: зверь так зверь, во всю меру, добрый так добрый, лакомый так лакомый. А все-таки не понимал я, как это всякую совесть в себе загасить… Про нынешних и говорить нечего: он и зла-то не может сделать, засилья нет, а так, одно званье что барин.
Неточные совпадения
Был
господин невысокого рода, // Он деревнишку на взятки купил, //
Жил в ней безвыездно // тридцать три года, // Вольничал, бражничал, горькую пил, // Жадный, скупой, не дружился // с дворянами, // Только к сестрице езжал на чаек; // Даже с родными, не только // с крестьянами,
Крестьяне рассмеялися // И рассказали
барину, // Каков мужик Яким. // Яким, старик убогонький, // Живал когда-то в Питере, // Да угодил в тюрьму: // С купцом тягаться вздумалось! // Как липочка ободранный, // Вернулся он на родину // И за соху взялся. // С тех пор лет тридцать жарится // На полосе под солнышком, // Под бороной спасается // От частого дождя, //
Живет — с сохою возится, // А смерть придет Якимушке — // Как ком земли отвалится, // Что на сохе присох…
Живем за вашей милостью, // Как у Христа за пазухой: // Попробуй-ка без
барина // Крестьянин так
пожить!
«Кушай тюрю, Яша! // Молочка-то нет!» // — Где ж коровка наша? — // «Увели, мой свет! //
Барин для приплоду // Взял ее домой». // Славно
жить народу // На Руси святой!
Чуть из ребятишек, // Глядь, и нет детей: // Царь возьмет мальчишек, //
Барин — дочерей! // Одному уроду // Вековать с семьей. // Славно
жить народу // На Руси святой!