Неточные совпадения
Манефа, напившись чайку с изюмом, — была
великая постница, сахар
почитала скоромным и сроду не употребляла его, — отправилась в свою комнату и там стала расспрашивать Евпраксию о порядках в братнином доме: усердно ли Богу молятся, сторого ли посты соблюдают, по скольку кафизм в день она прочитывает; каждый ли праздник службу правят, приходят ли на службу сторонние, а затем свела речь на то, что у них в скиту большое расстройство идет из-за епископа Софрония, а другие считают новых архиереев обли́ванцами и слышать про них не хотят.
«Ну-ка, Данило Тихоныч, погляди на мое житье-бытье, — продолжал раздумывать сам с собой Патап Максимыч. — Спознай мою силу над «моими» деревнями и не моги забирать себе в голову, что
честь мне
великую делаешь, сватая за сына Настю. Нет, сватушка дорогой, сами не хуже кого другого, даром что не пишемся почетными гражданами и купцами первой гильдии, а только государственными крестьянами».
Глаз
почти не смыкая после длинного «стоянья»
Великой субботы, отправленного в моленной при большом стеченьи богомольцев, целый день в суетах бегала она по дому.
До земли поклонилась Устинья Московка игуменье.
Честь великая, всякой белице завидная — у игуменьи под крылышком жить.
— За такие
великие милости должон ты, Алексеюшка, Патапа Максимыча словно отца родного всю жизнь твою
почитать.
Там добрая слава ходила про нее, там ее любили и
честили великим почетом.
Узнав, что Василий Борисыч, ради богомольного подвига,
почти всю дорогу пешком прошел — «устал, родименький, притомился, — подумала, — от
великих богомольных трудов расстроило его, сердечного».
В «Навий день», на Радуницу, справляли здесь «оклички» покойников; здесь водили ночные хороводы Красной Горки; здесь величали Микулу Селяниновича, а на другой день его праздника справляли именины Сырой Земли и водили хороводы Зилотовы: здесь в светлых струях Светлого Яра крестили кукушек, кумились, завивали семицкие венки; здесь справлялись Зеленые Святки и с торжеством зажигались купальские костры в
честь отходящего от земли бога жизни и света,
великого Яра…
И говорили они, что
почли бы за
великое Божие благословение, если б из Шáрпана на гонительное время к ним Казанску владычицу прислали, пуще бы зеницы стали беречь ее и жизни скорее лишились, чем на такое многоценное сокровище еретическому глазу на един миг дали взглянуть.
— Вспомянуть бы вам, отцы, матери, вспомянуть бы вам лета древние и старых преподобных отец!..
Почитать бы вам письма Аввакума священномученика, иже с самим волком Никоном мужески брань сотворил… Вельми похваляет он самовольное сожжение за Христа и за древлее благочестие… Сам сый в Пустозерске сожженный, благословляет он
великим благословением себя и обители свои сожигать, да не будем яты врагом нечестивым!.. Тако глаголет: «Блажен извол сей о Господе!.. Самовольнии мученицы Христови!..»
— Я бы хотел сказать, что и батюшке Ивану Матвеичу, и матушке Пульхерии, и Мартыновым, и Гусевым, и всем главным лицам нашего общества ваше решение станет за
великую обиду. Они старались, они ради всего христианства хлопотали, а вы, матушка, ровно бы ни во что не поставили ихних стараний, не
почтили достойно ихних трудов, забот и даже опасности, которой от светского правительства столько они раз себя подвергали.
Тогда, не о себе заботясь, а больше всего о вас, иногородных, болезнуя и сострадая словесным овцам, пастыря неимущим, первостатейные из нашего общества: Рахмановы, Соколовы, Свешниковы и многие иные, не
чести ради или какого превозношения, но единственно христианского ради братолюбия и ради славы церкви Христовой, подъяли на себя
великий и опасный труд — восстановить позябший от двухсотлетнего мрака корень освящения, сиречь архипастырство учредить и церковь Христову полным чином иерархии украсить…
— Что усердствовали московские, за то им
честь и
великая благодарность.
Это великая заслуга в муже; эта великая награда покупается только высоким нравственным достоинством; и кто заслужил ее, тот вправе считать себя человеком безукоризненного благородства, тот смело может надеяться, что совесть его чиста и всегда будет чиста, что мужество никогда ни в чем не изменит ему, что во всех испытаниях, всяких, каких бы то ни было, он останется спокоен и тверд, что судьба почти не властна над миром его души, что с той поры, как он заслужил эту
великую честь, до последней минуты жизни, каким бы ударам ни подвергался он, он будет счастлив сознанием своего человеческого достоинства.
— Ваша — это не значит — твоя. Ваша или ваш — это только условное и не очень почтительное сокращение обычного окончания письма. Занятые люди нередко, вместо того чтобы написать: «теперь, милостивый государь мой, разрешите мне
великую честь покорнейше просить Вас увериться в совершенной преданности, глубоком почтении и неизменной готовности к услугам Вашим покорнейшего слуги Вашего…» Вместо всей этой белиберды канцелярской умный и деловитый человек просто пишет: «Ваш Х.», и все тут.
Неточные совпадения
Пчела роилась необыкновенно, так что меду и воску было отправлено в Византию
почти столько же, сколько при
великом князе Олеге.
Матери не нравились в Левине и его странные и резкие суждения, и его неловкость в свете, основанная, как она полагала, на гордости, и его, по ее понятиям, дикая какая-то жизнь в деревне, с занятиями скотиной и мужиками; не нравилось очень и то, что он, влюбленный в ее дочь, ездил в дом полтора месяца, чего-то как будто ждал, высматривал, как будто боялся, не
велика ли будет
честь, если он сделает предложение, и не понимал, что, ездя в дом, где девушка невеста, надо было объясниться.
— Я угощаю вас, паны-братья, — так сказал Бульба, — не в
честь того, что вы сделали меня своим атаманом, как ни
велика подобная
честь, не в
честь также прощанья с нашими товарищами: нет, в другое время прилично то и другое; не такая теперь перед нами минута.
Всем им было вольно любить меня, и за
великое благо всякий из них
почел бы любовь мою.
Она тоже весь этот день была в волнении, а в ночь даже опять захворала. Но она была до того счастлива, что
почти испугалась своего счастия. Семь лет, толькосемь лет! В начале своего счастия, в иные мгновения, они оба готовы были смотреть на эти семь лет, как на семь дней. Он даже и не знал того, что новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее
великим, будущим подвигом…