Неточные совпадения
— Мое мнение? У вас слишком много
описаний… Да, слишком много. Это наша русская манера… Пишите
сценами, как делают французы. Мы должны у них учиться… Да, учиться… И чтобы не было этих предварительных вступлений от Адама, эпизодических вставок, и вообще главное достоинство каждого произведения — его краткость. Мы работаем для нашего читателя и не имеем права отнимать у него время напрасно.
— Главный недостаток вашего романа в том, что слишком много
сцен и мало
описаний…
Я опять перечитывал свой роман и начинал находить в нем некоторые достоинства, как
описания природы, две-три удачных
сцены, две-три характеристики.
Один редактор «толстого журнала» говорил, что слишком много
описаний и мало
сцен, а другой — что
описаний мало.
Переложить этот бред на бумагу, конечно, не было никакой физической возможности, и я ограничивался тем, что заносил отдельные
сцены, характеристики и
описания в свою записную книжку.
Вот не угодно ли: вступление — двадцать три строки, вводная
сцена — сорок семь строк,
описание летнего утра — семнадцать строк, вывод главного действующего лица — тридцать две строки, завязка — пятнадцать строк, размышления автора — пятьдесят девять строк,
сцена действия — сто строк,
описание природы, лирическое отступление, две параллельные
сцены — у меня все высчитано, голубчик.
Лист шестой: сравнительный анализ — у Гоголя столько-то строк занимают
описания природы, столько-то характеристики, столько-то
сцены, столько-то лирические отступления; у Лермонтова — столько-то, у Тургенева — столько-то, у Льва Толстого — столько-то.
Прежде чем писать что-нибудь, сделай сценарий: тут
описание природы столько-то строк, тут выход героини, там любовная
сцена, — одним словом, все как на ладони.
Неточные совпадения
Стоя у себя в кабинете, он представил каждую
сцену в лицах; где была неясность в
описаниях, — пояснил, что лишнее было для главной мысли — выкинул, чего недоставало — добавил, словом, отнесся к своему произведению сколько возможно критически-строго и исправил его, как только умел лучше!
Весной 1896 года «Русские ведомости» обратились ко мне с просьбой дать для них
описание коронации. Кроме меня, должны были еще участвовать от них два корреспондента. Подали мы трое — я, Лукин и Митропольский в коронационную комиссию заблаговременно список на три лица, но охранное отделение утвердило только двух, а меня вычеркнуло, и редакция возвратила мне мои две фотографические карточки в полной неприкосновенности, поручив мне только давать для газеты уличные
сцены.
Катрин тоже восхищалась этим чтением до такой степени, что, слушая
описание некоторых
сцен, она чувствовала даже легкую дрожь во всем теле.
Не стану утруждать читателя
описанием этой
сцены. И без того уже, увидите вы, найдется много людей, которые обвинят меня в излишней сентиментальности, излишних, ни к чему не ведущих «излияниях», обвинят в неестественности и стремлении к идеалам, из которых всегда «невесть что такое выходит»… и проч., и проч. А критики? Но у «критиков», как вы знаете, не по хорошему мил бываешь, а по милу хорош; нельзя же быть другом всех критиков!
После всего этого трудно не сказать, что в действительности есть много событий, которые надобно только знать, понять и уметь рассказать, чтоб они в чисто прозаическом рассказе историка, писателя мемуаров или собирателя анекдотов отличались от настоящих «поэтических произведений» только меньшим объемом, меньшим развитием
сцен,
описаний и тому подобных подробностей.