Неточные совпадения
Это был вообще мрачный человек, делавший дело
с обиженным
видом.
По внешнему
виду Заполье ничего особенного из себя не представляло: маленький уездный городок
с пятнадцатью тысячами жителей, и больше ничего.
Старик должен был сам подойти к девочке и вывел ее за руку. Устюше было всего восемь лет. Это была прехорошенькая девочка
с русыми волосами, голубыми глазками и пухлым розовым ротиком. Простое ситцевое розовое платьице делало ее такою милою куколкой. У Тараса Семеныча сразу изменился весь
вид, когда он заговорил
с дочерью, — и лицо сделалось такое доброе, и голос ласковый.
Верст
с триста прошел, а все в
виду селенья.
С другими мужчинами не смели и сотой доли того сделать, а жениха даже побаивались, хотя на
вид он и казался ласковее.
И действительно, Галактион интересовался, главным образом, мужским обществом. И тут он умел себя поставить и просто и солидно: старикам — уважение, а
с другими на равной ноге. Всего лучше Галактион держал себя
с будущим тестем, который закрутил
с самого первого дня и мог говорить только всего одно слово: «Выпьем!» Будущий зять оказывал старику внимание и делал такой
вид, что совсем не замечает его беспросыпного пьянства.
— Ты посмотри на себя-то, — поговаривала Анна, — тебе водку пить
с Ермилычем да
с попом Макаром, а настоящего-то ничего и нет. Ну, каков ты есть человек, ежели тебя разобрать? Вон глаза-то заплыли как от пьянства… Небойсь Галактион компании не ломает, а всегда в своем
виде.
На Галактиона так и пахнуло душистою волной, когда он подошел к Харитине. Она была в шерстяном синем платье, красиво облегавшем ее точеную фигуру. Она нарочно подняла руки, делая
вид, что поправляет волосы, и все время не спускала
с Галактиона своих дерзких улыбавшихся глаз.
Отправляясь в первый раз
с визитом к своему другу Штоффу, Галактион испытывал тяжелое чувство. Ему еще не случалось фигурировать в роли просителя, и он испытывал большое смущение. А вдруг Штофф сделает
вид, что не помнит своих разговоров на мельнице? Все может быть.
— Вот хоть бы взять ваше сальное дело, Тарас Семеныч: его песенка тоже спета, то есть в настоящем его
виде. Вот у вас горит керосиновая лампа — вот где смерть салу. Теперь керосин все: из него будут добывать все смазочные масла; остатки пойдут на топливо. Одним словом, громаднейшее дело. И все-таки есть выход… Нужно основать стеариновую фабрику
с попутным производством разных химических продуктов, маргариновый завод. И всего-то будет стоить около миллиона. Хотите, я сейчас подсчитаю?
Серафима приехала в Заполье
с детьми ночью. Она была в каком-то особенном настроении. По крайней мере Галактион даже не подозревал, что жена может принимать такой воинственный
вид. Она не выдержала и четверти часа и обрушилась на мужа целым градом упреков.
Это был тот самый старец, который был у Галактиона
с увещанием. Галактион сделал
вид, что не узнал его.
— Иди-ка ты, отец, к себе лучше, — проговорила старушка
с решительным
видом, какого Галактион не ожидал. — Я уж сама.
Рядом
с Харитиной на первой скамье сидел доктор Кочетов. Она была не рада такому соседству и старалась не дышать, чтобы не слышать перегорелого запаха водки. А доктор старался быть
с ней особенно любезным, как бывают любезными на похоронах
с дамами в трауре: ведь она до некоторой степени являлась тоже героиней настоящего судного дня. После подсудимого публика уделяла ей самое большое внимание и следила за каждым ее движением. Харитина это чувствовала и инстинктивно приняла бесстрастный
вид.
Банковская компания приехала в суд прямо
с обеда по случаю открытия банка, и все имели празднично-рассеянный
вид, точно приехали на именины.
— Никак нет-с, потому как сестрица Серафима наезжают к ним по утрам, когда еще они в своем
виде. А по вечерам они даже не сказываются дома, ежели, напримерно, навернутся гости.
Только раз Галактион поссорился
с своею гостьей из-за того, что она не захотела даже проститься
с мужем, когда его отправляли в ссылку, и что в
виде насмешки послала ему на дорогу банку персидского порошка.
— В лучшем
виде все могу понять-с, тятенька.
Галактион знал все, но не подавал
виду, а только стал вести все хозяйственные дела
с Харитиной, — она получала деньги, производила все расчеты и вела весь дом.
Отец и сын на этот раз расстались мирно. Галактион даже съездил в Прорыв, чтобы повидаться
с Емельяном, который не мог приехать в Суслон, потому что его Арина Матвеевна была больна, — она в отсутствие грозного тестя перебралась на мельницу. Михей Зотыч делал
вид, что ничего не знает о ее присутствии. Этот обман тяготил всех, и Галактион от души пожалел молчавшего, по обыкновению, Емельяна.
В
виде предисловия разбирались отношения Прасковьи Ивановны к ее сладкому братцу, что будто бы послужило причиной мертвого бубновского запоя, затем подробно излагались ее ухаживания за Мышниковым, роман
с Галактионом и делались некоторые предположения относительно будущего.
Доктор
с виноватым
видом подал заношенный лист почтовой бумаги. Прасковья Ивановна по-писаному разбирала
с грехом пополам только магазинные счета и заставила мужа читать вслух.
Дидя делалась
с каждым годом все скрытнее, несообщительнее и имела такой
вид, когда человек мучительно хочет что-то припомнить и не может.
— Нет, этого не будет, —
с гордостью заявил Полуянов. — Прежде у меня был один мундир, а теперь другой… Вот в таком
виде и заявлюсь в Заполье… да. Пусть все смотрят и любуются. Еще вопрос, кому стыдно-то будет… Был роскошен, а теперь сир, наг и странен.
Галактион долго не соглашался, хотя и не знал, что делать
с детьми. Агния убедила его тем, что дети будут жить у дедушки, а не в чужом доме. Это доказательство хоть на что-нибудь походило, и он согласился.
С Харченком он держал себя, как посторонний человек, и делал
вид, что ничего не знает об его обличительных корреспонденциях.
Харченко действительно имел
виды на Полуянова, — он теперь на всех людей смотрел
с точки зрения завзятого газетчика. Мир делился на две половины: людей, нужных для газеты, и — людей бесполезных.
Харитина в свою очередь отнеслась к гостье
с большим подозрением. Неспроста эта мудреная птица прилетела. Но она сделала
вид, что ничего не подозревает, и несколько раз принималась обнимать и целовать гостью, а раз подвела гостью к зеркалу и проговорила...
Старики уселись и поехали. Михей Зотыч продолжал ворчать, а старец Анфим только встряхивал головой и вздыхал. Когда поезд углевозов скрылся из
виду, он остановил лошадь, слез
с облучка, подошел к Михею Зотычу, наклонился к его уху и шепотом заговорил...
Именно в одно из таких утр, когда Вахрушка
с мрачным
видом сидел у себя в швейцарской, к нему заявился Михей Зотыч, одетый странником, каким он его видел в первый раз, когда в Суслоне засадил, по приказанию Замараева, в темную.