Неточные совпадения
— А какой ты веры будешь, старичок? —
спросил о. Макар.
— Ты не здешний? —
спрашивает старик, укладываясь на соломе.
— Ах, пес! — обругался неожиданно Вахрушка, вскакивая с порога. — Вот он к чему про картошку-то меня
спрашивал, старый черт… Ну, и задался человечек, нечего сказать!
Писарь сделал вид, что не замечает его, продолжая перелистывать журнал, а потом быстро поднял глаза и довольно сурово
спросил...
— Ты петли-то не выметывай, ворона желторотая! Говори толком, когда
спрашивают!
— Лиодорка, откуда черт принес? — крикливо
спрашивает старик, прищуривая свои желтые глазки.
— Да ты откуда взялся-то, ярыга-мученик? — визгливо
спрашивал старик в халате, подступая к бродяге. — Сейчас видно зазнамого конокрада.
— Как он сказался по фамилии-то? —
спрашивал Лиодор кучера.
Галактион ничего не ответил отцу, а только опустил глаза. Он даже не
спросил, кто невеста. Это последнее окончательно возмутило старика, и он накинулся на своего любимца с неожиданною яростью...
— А для кого я хлопотал-то, дерево ты стоеросовое?.. Ты что должен сделать, идол каменный? В ноги мне должен кланяться, потому как я тебе судьбу устраиваю. Ты вот считаешь себя умником, а для меня ты вроде дурака… Да. Ты бы хоть
спросил, какая невеста-то?.. Ах, бесчувственный ты истукан!
— Ну что, каков жених? —
спрашивала Анфуса Гавриловна, провожая Татьяну по черной лестнице.
— Зачем вы здесь живете, Карл Карлыч? —
спрашивал Галактион в том же откровенном тоне, в каком начал немец.
А большой немец как-то особенно глупо хлопал глазами, вытягивал тонкую гусиную шею, сосал какие-то лепешки и
спрашивал с удивлением...
— Мельницу хочешь строить? —
спрашивал поп Макар, слегка прищуривая один глаз.
— Здесь живет писарь Замараев? —
спрашивал в темноте сильный мужской голос.
— А у Ермилыча поставлена мельница на Жулановском плесе? —
спросил Михей Зотыч.
— У вас с Ермилычем не
спросит.
— А вы того не соображаете, что крупчатка хлеб даст народам? —
спросил писарь. — Теперь на одной постройке сколько народу орудует, а дальше — больше. У которых мужичков хлеб-то по три года лежит, мышь его ест и прочее, а тут на, получай наличные денежки. Мужичок-то и оборотится с деньгами и опять хлебца подвезет.
Были приглашены также мельник Ермилыч и поп Макар. Последний долго не соглашался ехать к староверам, пока писарь не уговорил его. К самому новоселью подоспел и исправник Полуянов, который обладал каким-то чутьем попадать на такие праздники. Одним словом, собралась большая и веселая компания. Как-то все выходило весело, начиная с того, что Харитон Артемьевич никак не мог узнать зятя-писаря и все
спрашивал...
Веселье продолжалось целых три дня, так что Полуянов тоже перестал узнавать гостей и всех
спрашивал, по какому делу вызваны. Он очувствовался только тогда, когда его свозили в Суслон и выпарили в бане. Михей Зотыч, по обыкновению, незаметно исчез из дому и скрывался неизвестно где.
— Ну что, как там у них? —
спрашивал Михей Зотыч.
— У вас есть деньги? —
спросил Штофф уже совершенно другим тоном, продолжая какую-то свою мысль.
Серафима даже заплакала от радости и бросилась к мужу на шею. Ее заветною мечтой было переехать в Заполье, и эта мечта осуществилась. Она даже не
спросила, почему они переезжают, как все здесь останется, — только бы уехать из деревни. Городская жизнь рисовалась ей в самых радужных красках.
— Надолго ли, Галактион? —
спрашивала расхлопотавшаяся старушка.
— Ну, а что твоя деревенская баба? —
спрашивала Харитина, подсаживаясь к Галактиону с чашкой чая. — Толстеет? Каждый год рожает ребят?.. Ха-ха! Делать вам там нечего, вот и плодите ребятишек. Мамаша, какой милый этот следователь Куковин!.. Он так смешно ухаживает за мной.
Она подвинулась совсем близко к его лицу и, заглядывая в глаза, с нетерпением
спрашивала...
— Не люблю… не люблю, — повторяла она и даже засмеялась, как русалка. — Ты сильнее меня, а я все-таки не люблю… Милый, не обижайся: нельзя насильно полюбить. Ах, Галактион, Галактион!.. Ничего ты не понимаешь!.. Вот ты меня готов был задушить, а не
спросишь, как я живу, хорошо ли мне? Если бы ты действительно любил, так первым бы делом
спросил, приласкал, утешил, разговорил… Тошно мне, Галактион… вот и сейчас тошно.
— Ха-ха! Мне нравится этот вежливый способ грабежа. Да… Не только ограбят, но еще
спросят, с которого конца. Все по закону, главное… Ах, милые люди!
— А у вас все Мышников орудует? —
спрашивал доктор почти при каждой встрече. — О, у него громадный аппетит!.. Он вас всех слопает.
Мисс Дудль после шеи Устеньки пришла в ужас от ее имени и по-английски
спросила Стабровского...
— Не правда ли, какая она милая? —
спрашивал Стабровский, точно боялся, что Устенька не понравится жене.
Здесь Галактиона нашла Харитина. Она шла, обмахиваясь веером, с развязностью и шиком настоящей клубной дамы. Великолепное шелковое платье тащилось длинным шлейфом, декольтированные плечи, голые руки — все было в порядке. Но красивое лицо было бледно и встревожено. Она сначала прошла мимо, не узнав Галактиона, а потом вернулась и строго
спросила...
— Меня удивляет ваша радость. Вы ведь рады именно потому, что, наконец, избавляетесь от меня, да? А только нужно
спросить и меня: а может быть, я не согласна?
— Ну, что, как Бубниха поживает? —
спросила Серафима, не выдержав.
— Ну, а потом? —
спрашивал поп, снимая свою шляпу.
— Чего позабыл? — грубо
спросил Михей Зотыч улыбаясь.
— Как же я скажу Прасковье Ивановне? — неожиданно
спросил Голяшкин?
— У тебя был Голяшкин? —
спрашивал немец без всяких предисловий.
— Это тоже ваша дочь? —
спросил Галактион.
Это скрытое торжество волновало и сердило Харитину, и ей опять делалось жаль мужа. Она даже насильно вызывала в памяти те нежные сцены, которые происходили у нее с мужем в остроге. Ей хотелось пожалеть его по-хорошему, пожалеть, как умеют жалеть любящие женщины, а вместо этого она ни к селу ни к городу
спросила доктора...
— Что, понравилась вам невеста? —
спрашивала дорогой Прасковья Ивановна, еще охваченная свадебным волнением.
«Что же это такое? —
спрашивал Галактион самого себя, когда возвращался от Стабровского домой. — Как же другие-то будут жить?»
— Как выходит? —
спросили в голос муж и жена.
Замараев, живя в Заполье, обнаружил необыкновенную пронырливость, и, кажется, не было угла, где бы он не побывал, и такой щели, которую бы он не обнюхал с опытностью настоящего сыщика. Эта энергия удивляла Галактиона, и он раз, незадолго до отъезда в резиденцию Прохорова и К o,
спросил...
— А что? —
спрашивал Галактион.
— Ну, как вы тут живете? —
спрашивал Галактион одного рыжебородого ямщика, бойкого и смышленого.
— Вы это к Прохорову? —
спрашивал Ечкин.
— Давненько мы не видались, — заговорила она первая, удерживая руку Галактиона в своей. — Ну, как поживаешь? Впрочем, что я тебя
спрашиваю? Мне-то какое до тебя дело?
— Зачем ты приехала с Ечкиным? — тихо
спросил Галактион, не слушая ее болтовни.