Неточные совпадения
— Надо
его проучить, — советовал мельник, когда
они подходили к волости.
У волости уже ждали писаря несколько мужиков и стояла запряженная крестьянская телега. Волостных дел в Суслоне было по горло. Писарь принимал всегда важный вид, когда
подходил к волости, точно полководец на поле сражения. Мужиков
он держал в ежовых рукавицах, и даже Ермилыч проникался
к нему невольным страхом, когда завертывал в волость по какому-нибудь делу. Когда писарь входил в волость, из темной донеслось старческое пение...
У Лиодора мелькнула мысль: пусть Храпун утешит старичонку.
Он молча передал
ему повод и сделал знак Никите выпустить чумбур. Все разом бросились в стороны. Посреди двора остались лошадь и бродяга. Старик отпустил повод, смело
подошел к лошади, потрепал ее по шее, растянул душивший ее чумбур, еще раз потрепал и спокойно пошел вперед, а лошадь покорно пошла за
ним, точно за настоящим хозяином. Подведя успокоенного Храпуна
к террасе, бродяга проговорил...
«Вот гостя господь послал: знакомому черту подарить, так назад отдаст, — подумал хозяин, ошеломленный таким неожиданным ответом. — Вот тебе и сват. Ни с которого краю
к нему не
подойдешь. То ли бы дело выпили, разговорились, —
оно все само бы и наладилось, а теперь разводи бобы всухую. Ну, и сват, как кривое полено: не уложишь ни в какую поленницу».
Старик должен был сам
подойти к девочке и вывел ее за руку. Устюше было всего восемь лет. Это была прехорошенькая девочка с русыми волосами, голубыми глазками и пухлым розовым ротиком. Простое ситцевое розовое платьице делало ее такою милою куколкой. У Тараса Семеныча сразу изменился весь вид, когда
он заговорил с дочерью, — и лицо сделалось такое доброе, и голос ласковый.
На Галактиона так и пахнуло душистою волной, когда
он подошел к Харитине. Она была в шерстяном синем платье, красиво облегавшем ее точеную фигуру. Она нарочно подняла руки, делая вид, что поправляет волосы, и все время не спускала с Галактиона своих дерзких улыбавшихся глаз.
Член управы Голяшкин, рослый и краснощекий детина, все время смотрел на Галактиона какими-то маслеными глазами и сладко улыбался.
Он ужасно походил на вербного херувима, хотя и простой работы. Выждав, когда все перездоровались, Голяшкин
подошел к Галактиону, крепко пожал
ему руку и каким-то сладким голосом проговорил...
Харитина засмеялась и выбежала из комнаты, а Галактион действительно
подошел к зеркалу и долго смотрел в
него.
Его лицо тоже искривилось улыбкой, —
он вспомнил про детей.
— Ты бы то подумал, поп, — пенял писарь, — ну, пришлют нового исправника, а
он будет еще хуже.
К этому-то уж мы все привесились, вызнали всякую
его повадку, а
к новому-то не будешь знать, с которой стороны и
подойти. Этот нащечился, а новый-то приедет голенький да голодный, пока насосется.
Вахрушка не сказал главного: Михей Зотыч сам отправил
его в Суслон, потому что ждал какого-то раскольничьего старца, а Вахрушка, пожалуй, еще табачище свой запалит. Старику все это казалось обидным, и
он с горя отправился
к попу Макару, благо помочь подвернулась. В самый раз дело
подошло: и попадье подсобить и водочки с помочанами выпить. Конечно, неприятно было встречаться с писарем, но ничего не поделаешь. Все равно от писаря никуда не уйдешь. Уж
он на дне морском сыщет.
Он действительно
подошел к ней, когда доктора зачем-то вызвал судейский курьер, сел рядом и молча пожал ей руку.
Прасковья Ивановна шушукалась с невестой и несколько раз без всякой побудительной причины стремительно начинала ее целовать. Агния еще больше конфузилась, и это делало ее почти миловидной. Доктор, чтобы выдержать свою жениховскую роль до конца,
подошел к ней и заговорил о каких-то пустяках. Но тут
его поразили дрожавшие руки несчастной девушки. «Нет, уж это слишком», — решил доктор и торопливо начал прощаться.
Подходя к дому, Галактион удивился, что все комнаты освещены. Гости у
них почти не бывали. Кто бы такой мог быть? Оказалось, что приехал суслонский писарь Замараев.
Да ведь это
он, Галактион,
подослал к ней этого дурака писаря с деньгами, и она
их взяла.
Он так и отправился
к себе на мельницу без шапки, а
подходя к Прорыву, затянул солдатскую песню...
Харченко отмалчивался. Десять тысяч для
него были заветною мечтой, потому что на
них он приобретал, наконец, собственный ценз для городского гласного. Галактион тоже избегал разговоров на эту тему. Сначала
он был против этого наследства, а потом мысленно присоединил
их к тем пятидесяти тысячам, какие давал
ему Стабровский. Лишних денег вообще не бывает, а тут
они как раз
подошли к случаю.
Раз, когда
он стоял так у окна,
к нему подошла Харитина, обняла
его молча и вся точно замерла.
Он с удивлением посмотрел на нее.
У Галактиона сильно билось сердце, когда «Первинка» начала
подходить к пристани, и
он скомандовал: «Стоп, машина!» На пристани уже собралась кучка любопытных. Впереди других стоял Стабровский с Устенькой.
Они первые вошли на пароход, и Устенька, заалевшись, подала Галактиону букет из живых цветов!
Больная полулежала в подушках и смотрела на всех осмысленным взглядом. Очевидно, она пришла в себя и успокоилась. Галактион
подошел к ней, заглянул в лицо и понял, что все кончено. У
него задрожали колени, а перед глазами пошли круги.
В дверях стоял Харитон Артемьич.
Он прибежал из дому в одном халате. Седые волосы были всклокочены, и старик имел страшный вид.
Он подошел к кровати и молча начал крестить «отходившую». Хрипы делались меньше, клокотанье остановилось. В дверях показались перепуганные детские лица. Аграфена продолжала причитать, обхватив холодевшие ноги покойницы.
Старики уселись и поехали. Михей Зотыч продолжал ворчать, а старец Анфим только встряхивал головой и вздыхал. Когда поезд углевозов скрылся из виду,
он остановил лошадь, слез с облучка,
подошел к Михею Зотычу, наклонился
к его уху и шепотом заговорил...
Остановив сани, скитники
подошли к убитому, который еще хрипел. Вся голова у
него была залита кровью, а один глаз выскочил из орбиты. Картина была ужасная. На крыльце дома показался кучер и начал делать скитникам какие-то таинственные знаки. Начинавшая расходиться толпа опять повернула
к месту убийства.
Неприятное чувство усиливалось по мере того, как Устенька
подходила к дому Стабровского. Что ей за дело до Харитины, и какое могло быть между
ними объяснение? У девушки явилась даже малодушная мысль вернуться домой и написать Стабровскому отказ, но она преодолела себя и решительно позвонила.
Бывало, он меня не замечает, а я стою у двери и думаю: «Бедный, бедный старик! Нас много, мы играем, нам весело, а он — один-одинешенек, и никто-то его не приласкает. Правду он говорит, что он сирота. И история его жизни какая ужасная! Я помню, как он рассказывал ее Николаю — ужасно быть в его положении!» И так жалко станет, что, бывало,
подойдешь к нему, возьмешь за руку и скажешь: «Lieber [Милый (нем.).] Карл Иваныч!» Он любил, когда я ему говорил так; всегда приласкает, и видно, что растроган.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что
он такое и в какой мере нужно
его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который
подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Следовало взять сына портного,
он же и пьянюшка был, да родители богатый подарок дали, так
он и присыкнулся
к сыну купчихи Пантелеевой, а Пантелеева тоже
подослала к супруге полотна три штуки; так
он ко мне.
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, //
К крестьянам
подошел: // Как лекарь, руку каждому // Пощупал, в лица глянул
им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий // По утреннему воздуху // Раскатываться стал…
К нему подходишь к первому, // А
он и посоветует // И справку наведет;
«Дерзай!» — за
ними слышится // Дьячково слово; сын
его // Григорий, крестник старосты, //
Подходит к землякам. // «Хошь водки?» — Пил достаточно. // Что тут у вас случилося? // Как в воду вы опущены?.. — // «Мы?.. что ты?..» Насторожились, // Влас положил на крестника // Широкую ладонь.