Бывало, он меня не замечает, а я стою у двери и думаю: «Бедный, бедный старик! Нас много, мы играем, нам весело, а он — один-одинешенек, и никто-то его не приласкает. Правду он говорит, что он сирота. И история его жизни какая ужасная! Я помню, как он рассказывал ее Николаю — ужасно быть в его положении!» И так жалко станет, что, бывало,
подойдешь к нему, возьмешь за руку и скажешь: «Lieber [Милый (нем.).] Карл Иваныч!» Он любил, когда я ему говорил так; всегда приласкает, и видно, что растроган.
Я решительно не могу объяснить себе жестокости своего поступка. Как я не
подошел к нему, не защитил и не утешил его? Куда девалось чувство сострадания, заставлявшее меня, бывало, плакать навзрыд при виде выброшенного из гнезда галчонка или щенка, которого несут, чтобы кинуть за забор, или курицы, которую несет поваренок для супа?
Неточные совпадения
В то время как я таким образом мысленно выражал свою досаду на Карла Иваныча,
он подошел к своей кровати, взглянул на часы, которые висели над нею в шитом бисерном башмачке, повесил хлопушку на гвоздик и, как заметно было, в самом приятном расположении духа повернулся
к нам.
Карл Иваныч, не обращая на это ровно никакого внимания, по своему обыкновению, с немецким приветствием,
подошел прямо
к ручке матушки. Она опомнилась, тряхнула головкой, как будто желая этим движением отогнать грустные мысли, подала руку Карлу Иванычу и поцеловала
его в морщинистый висок, в то время как
он целовал ее руку.
— Ага! попались! — закричал
он, маленькими шажками подбегая
к Володе, схватил
его за голову и начал тщательно рассматривать
его макушку, — потом с совершенно серьезным выражением отошел от
него,
подошел к столу и начал дуть под клеенку и крестить ее. — О-ох жалко! О-ох больно!.. сердечные… улетят, — заговорил
он потом дрожащим от слез голосом, с чувством всматриваясь в Володю, и стал утирать рукавом действительно падавшие слезы.
По глазам девочек заметно было, что
они очень хотели поскорее передать нам какое-то очень важное известие; но вскочить с своих мест и
подойти к нам было бы нарушением правил Мими.
Я не спускал глаз с Катеньки. Я давно уже привык
к ее свеженькому белокуренькому личику и всегда любил
его; но теперь я внимательнее стал всматриваться в
него и полюбил еще больше. Когда мы
подошли к большим, папа,
к великой нашей радости, объявил, что, по просьбе матушки, поездка отложена до завтрашнего утра.
После этой последней штуки
он задумался, помигал глазами и вдруг с совершенно серьезным лицом
подошел к Иленьке: «Попробуйте сделать это; право, это нетрудно».
Не обращая на мое присутствие в передней никакого внимания, хотя я счел долгом при появлении этих особ поклониться
им, маленькая молча
подошла к большой и остановилась перед нею.
Когда молодой князь
подошел к ней, она сказала
ему несколько слов, называя
его вы, и взглянула на
него с выражением такого пренебрежения, что, если бы я был на
его месте, я растерялся бы совершенно; но Этьен был, как видно, мальчик не такого сложения:
он не только не обратил никакого внимания на прием бабушки, но даже и на всю ее особу, а раскланялся всему обществу, если не ловко, то совершенно развязно.
К ней
подходил высокий молодой человек, как я заключил, с целью пригласить ее;
он был от нее в двух шагах, я же — на противоположном конце залы.
Вдруг раздались из залы звуки гросфатера, и стали вставать из-за стола. Дружба наша с молодым человеком тотчас же и кончилась:
он ушел
к большим, а я, не смея следовать за
ним,
подошел, с любопытством, прислушиваться
к тому, что говорила Валахина с дочерью.
Чем ближе
подходил он к этой комнате, тем более, по всем телодвижениям, было заметно
его беспокойство: войдя в диванную,
он шел на цыпочках, едва переводил дыхание и перекрестился, прежде чем решился взяться за замок затворенной двери.
Утром помощник градоначальника, сажая капусту, видел, как обыватели вновь поздравляли друг друга, лобызались и проливали слезы. Некоторые из них до того осмелились, что даже
подходили к нему, хлопали по плечу и в шутку называли свинопасом. Всех этих смельчаков помощник градоначальника, конечно, тогда же записал на бумажку.
Лошади были уже заложены; колокольчик по временам звенел под дугою, и лакей уже два раза подходил к Печорину с докладом, что все готово, а Максим Максимыч еще не являлся. К счастию, Печорин был погружен в задумчивость, глядя на синие зубцы Кавказа, и, кажется, вовсе не торопился в дорогу. Я
подошел к нему.
— Слушай, слушай, пан! — сказал жид, посунувши обшлага рукавов своих и
подходя к нему с растопыренными руками. — Вот что мы сделаем. Теперь строят везде крепости и замки; из Неметчины приехали французские инженеры, а потому по дорогам везут много кирпичу и камней. Пан пусть ляжет на дне воза, а верх я закладу кирпичом. Пан здоровый и крепкий с виду, и потому ему ничего, коли будет тяжеленько; а я сделаю в возу снизу дырочку, чтобы кормить пана.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что
он такое и в какой мере нужно
его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который
подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Следовало взять сына портного,
он же и пьянюшка был, да родители богатый подарок дали, так
он и присыкнулся
к сыну купчихи Пантелеевой, а Пантелеева тоже
подослала к супруге полотна три штуки; так
он ко мне.
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, //
К крестьянам
подошел: // Как лекарь, руку каждому // Пощупал, в лица глянул
им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий // По утреннему воздуху // Раскатываться стал…
К нему подходишь к первому, // А
он и посоветует // И справку наведет;
«Дерзай!» — за
ними слышится // Дьячково слово; сын
его // Григорий, крестник старосты, //
Подходит к землякам. // «Хошь водки?» — Пил достаточно. // Что тут у вас случилося? // Как в воду вы опущены?.. — // «Мы?.. что ты?..» Насторожились, // Влас положил на крестника // Широкую ладонь.