Неточные совпадения
— Главная причина: добрый человек, а
от доброго человека и потерпеть можно. Слабенек Харитон Артемьич к винцу… Ах, житейское дело! Веселенько у вас поживают в Заполье, слыхивал я. А не осужу, никого не осужу… И
ты напрасно огорчаешься, мать.
—
Ты у меня поговори, Галактион!.. Вот сынка бог послал!.. Я о нем же забочусь, а у него пароходы на уме. Вот
тебе и пароход!.. Сам виноват, сам довел меня. Ох, согрешил я с вами: один умнее отца захотел быть и другой туда же… Нет, шабаш! Будет веревки-то из меня вить… Я и
тебя, Емельян, женю по пути. За один раз терпеть-то
от вас. Для кого я хлопочу-то, галманы вы этакие? Вот на старости лет в новое дело впутываюсь, петлю себе на шею надеваю, а вы…
— А не лезь на глаза, не представляйся! — как-то по-змеиному шипела Анфуса Гавриловна. — Вон другие-то девушки прячутся
от мужчин, а
ты все на выставку, все на выставку!
—
От свадьбы убежал… да… А у меня дельце до
тебя, Флегонт Васильич, и не маленькое дельце.
—
Ты посмотри на себя-то, — поговаривала Анна, —
тебе водку пить с Ермилычем да с попом Макаром, а настоящего-то ничего и нет. Ну, каков
ты есть человек, ежели
тебя разобрать? Вон глаза-то заплыли как
от пьянства… Небойсь Галактион компании не ломает, а всегда в своем виде.
—
Ты меня любишь, да? Немножечко? — шептала она, сгорая
от нахлынувшего на нее счастия.
— Илья Фирсыч, да
ты никак с ума спятил! — крикнул Колобов, ловко защищаясь кнутиком
от казачьей нагайки. — Креста на
тебе нет… Аль не узнал?
— Как же
ты мог любить, когда совсем не знал меня? Да я
тебе и не нравилась.
Тебе больше нравилась Харитина. Не отпирайся, пожалуйста, я все видела, а только мне было тогда почти все равно. Очень уж надоело в девицах сидеть. Тоска какая-то, все не мило. Я даже злая сделалась, и мамаша плакала
от меня. А теперь я всех люблю.
— Ничего
ты от меня, миленький, не получишь… Ни одного грошика, как есть. Вот, что на себе имеешь, то и твое.
— Муж откупается
от меня вот этими пустяками, — объясняла Харитина. — Ни одной вещи в доме не осталось
от его первой жены… У нас все новое. Нравится
тебе?
— А
ты, зятюшка, не очень-то баб слушай… — тайно советовал этот мудрый тесть. — Они, брат, изведут кого угодно. Вот смотри на меня: уж я, кажется, натерпелся
от них достаточно. Даже
от родных дочерей приходится терпеть…
Ты не поддавайся бабам.
— А
ты не сердитуй, миленький… Сам кругом виноват. На себя сердишься… Нехорошо, вот что я
тебе скажу, миленький!.. Затемнил
ты образ нескверного брачного жития… да.
От скверны пришел и скверну в себе принес. Свое-то гнездо постылишь, подружию слезишь и чад милых не жалеешь… Вот что я
тебе скажу, миленький!.. Откуда пришел-то?
— Ужо в город приеду к
тебе в гости! — крикнул ему вслед Михей Зотыч, напрасно порываясь подняться. — Там-то не уйдешь
от меня… Найдем и на
тебя управу!
— Ну, милый зятек, как мы будем с
тобой разговаривать? — бормотал он, размахивая рукой. — Оно тово… да… Наградил господь меня зятьками, нечего сказать. Один в тюрьме сидит,
от другого жена убежала, третий… Настоящий альбом! Истинно благословил господь за родительские молитвы.
— Вот что, посаженый сынок,
от тебя-то я не ожидала, что
ты такой повеса… Смотри, я строгая!
— Вот что, Флегонт Васильич… — замялся немного Галактион. — А если я
тебя попрошу зайти к ней? Понимаешь,
ты как будто
от себя…
— Я знаю ее характер: не пойдет… А поголодает, посидит у хлеба без воды и выкинет какую-нибудь глупость. Есть тут один адвокат, Мышников, так он давно за ней ухаживает. Одним словом, долго ли до греха? Так вот я и хотел предложить с своей стороны… Но
от меня-то она не примет. Ни-ни! А
ты можешь так сказать, что много был обязан Илье Фирсычу по службе и что мажешь по-родственному ссудить. Только требуй с нее вексель, a то догадается.
Вторая половина разговора шла уже на «
ты», и Замараев только качал головой, уходя
от разжалованной исправницы.
— И отколь
ты взялся только, Иван Федорыч?.. Вот уж воистину, что
от своей судьбы не уйти. Гляжу я на вас и думаю, точно я гостья… Право!
— Уж
ты как хочешь, Галактион Михеич, а только того… Одним словом, расчет получил
от тятеньки.
— Да, да… Ох, повезешь, сынок!.. А поговорка такая: не мой воз — не моя и песенка. Все хлеб-батюшко, везде хлеб… Все им держатся, а остальное-то так. Только хлеб-то
от бога родится, сынок… Дар божий… Как бы ошибки не вышло.
Ты вот на машину надеешься, а вдруг нечего будет не только возить, а и есть.
— Не дам, ничего не дам, сынок… Жалеючи
тебя, не дам. Ох, грехи
от денег-то, и
от своих и
от чужих! Будешь богатый, так и себя-то забудешь, Галактион. Видал я всяких человеков… ох, много видал! Пожалуй, и смотреть больше ничего не осталось.
— Ах, какой
ты, папа!
От чего отдыхать? Это, наконец, смешно!
— Да ведь и
ты, Галактион Михеич, женился не по своей воле. Не все ли одно, ежели разобрать? А я так полагаю, что
от своей судьбы человек не уйдет. Значит, уж Симону Михеичу выпала такая часть, а суженой конем не объедешь.
— А что это обозначает? Ах, Анфим, Анфим! Ничего-то
ты не понимаешь, честной отец! Где такая дудка будет расти? На некошенном месте… Значит, трава прошлогодняя осталась — вот
тебе и дудка. Кругом скотина
от бескормицы дохнет, а казачки некошенную траву оставляют… Ох, бить их некому!
— Нет, папа, отлично понимаю. Ну, скажи, пожалуйста, для чего нам много денег: ведь
ты два обеда не съешь, а я не надену два платья?.. Потом, много ли богатых людей на свете, да и вопрос, счастливее ли они
от своего богатства?
— Если
ты не боишься суда земного, так есть суд божий…
Ты кровь христианскую пьешь… Люди мрут голодом, а
ты с ихнего голода миллионы хочешь наживать… Для того я
тебя зародил, вспоил и вскормил?.. Будь же
ты от меня навсегда проклят!
Неточные совпадения
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О
ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая
от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это
от судьи триста; это
от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка
ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Купцы. Да уж куда милость твоя ни запроводит его, все будет хорошо, лишь бы, то есть,
от нас подальше. Не побрезгай, отец наш, хлебом и солью: кланяемся
тебе сахарцом и кузовком вина.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же
ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя
от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!