Неточные совпадения
— Ох, вы бы лень-то вашу куда-нибудь продали, — корил Михей Зотыч. — Живете только одним годом, от урожая до урожая. Хоть бы солому-то оставляли скотине… Ведь год на год
не приходится, миленькие.
Причина казачьей голодовки была налицо: беспросыпная казачья
лень, кабаки и какая-то детская беззаботность о завтрашнем дне. Если крестьянин голодает от своих четырех десятин надела, так его и бог простит, а голодать да морить мором скотину от тридцати — прямо грешно. Конечно, жаль малых ребят да скотину, а ничем
не поможешь, — под лежач камень и вода
не течет.
Потом Михей Зотыч принялся ругать мужиков — пшеничников, оренбургских казаков и башкир, — все пропились на самоварах и гибнут от прикачнувшейся легкой копеечки. А главное — работать по-настоящему разучились: помажут сохой — вот и вся пахота.
Не удобряют земли,
не блюдут скотинку, и все так-то. С одной стороны — легкие деньги, а с другой — своя
лень подпирает. Как же тут голоду
не быть?
Мальчик без штанов. А нас, брат, так и сейчас походя ругают. Кому
не лень, только тот не ругает, и всё самыми скверными словами. Даже нам надоело слушать. Исправник ругается, становой ругается, посредник ругается, старшина ругается, староста ругается, а нынче еще урядников ругаться наняли 39.
Его все ругали — капитан, машинист, боцман — все, кому
не лень, и было странно: почему его не рассчитают? Кочегары относились к нему заметно лучше других людей, хотя и высмеивали за болтовню, за игру в карты. Я спрашивал их:
Несчастливцев. Так тебя били, кому только
не лень было. Ха-ха-ха! И всегда так бывает: есть люди, которые бьют, и есть люди, которых бьют. Что лучше, не знаю: у всякого свой вкус. И смеешь ты…
Неточные совпадения
— Что же касается до того, что тебе это
не нравится, то извини меня, — это наша русская
лень и барство, а я уверен, что у тебя это временное заблуждение, и пройдет.
— Ты
не поверишь, — говорил он брату, — какое для меня наслажденье эта хохлацкая
лень. Ни одной мысли в голове, хоть шаром покати.
— Да чего ты
не можешь? — Я, признаюсь,
не понимаю. Равнодушия, неуменья я
не допускаю; неужели просто
лень?
Дай оглянусь. Простите ж, сени, // Где дни мои текли в глуши, // Исполнены страстей и
лени // И снов задумчивой души. // А ты, младое вдохновенье, // Волнуй мое воображенье, // Дремоту сердца оживляй, // В мой угол чаще прилетай, //
Не дай остыть душе поэта, // Ожесточиться, очерстветь // И наконец окаменеть // В мертвящем упоенье света, // В сем омуте, где с вами я // Купаюсь, милые друзья!
Тоска любви Татьяну гонит, // И в сад идет она грустить, // И вдруг недвижны очи клонит, // И
лень ей далее ступить. // Приподнялася грудь, ланиты // Мгновенным пламенем покрыты, // Дыханье замерло в устах, // И в слухе шум, и блеск в очах… // Настанет ночь; луна обходит // Дозором дальный свод небес, // И соловей во мгле древес // Напевы звучные заводит. // Татьяна в темноте
не спит // И тихо с няней говорит: