Неточные совпадения
Когда пришлось женить
Макара, горбатовская семья была большая, но всё подростки или ребята,
так что у Палагеи со старшею снохой «управа не брала».
Макар, конечно, знал отлично эти домашние расчеты и все-таки женился, не смея перечить родительской воле.
Такая же участь постигла второго, третьего, четвертого, —
Макар клал влоск последних самосадских борцов.
Отчаянная свалка прекратилась только с появлением на поле битвы Петра Елисеича. Народ бросился врассыпную, а в кругу остались лежавшие пластом Терешка-казак и
Макар Горбатый. Их
так замертво и снесли в ближайшую избу.
Она припомнила теперь, что действительно
Макар Горбатый, как только попал в лесообъездчики,
так и начал сильно дружить с кержаками.
— И его убьют, матушка… — шептала Аграфена. — Гоняется он за мной… Домна-то, которая в стряпках в господском доме живет, уже нашептывает братану Спирьке, — она его-таки подманила. Она ведь из ихней семьи, из Горбатовской… Спирька-то уж, надо полагать, догадался, а только молчит. Застрелют они
Макара…
«Оно, этово-тово, правильное дело говорит Макар-то», — раздумывал Тит, хотя, с другой стороны, Макарку все-таки следовало поучить.
— Ты,
Макар, смотри, этово-тово… — повторял Тит, оглядываясь постоянно назад. — Один остаешься… Сам большой, сам маленький. Когда Артем выйдет из солдат,
так уж не ссорьтесь… Отрезанный он ломоть, а тоже своя кровь, не выкинешь из роду-племени. Не обижай… Вот и Агап тоже… Водкой он зашибает. Тоже вот Татьяна, этово-тово…
Так и пришлось
Макару воротиться. Дома он заседлал лошадь и верхом уже поехал догонять ушедший вперед обоз. По дороге он нагнал ехавшего верхом старого Коваля, который гнал тоже за обозом без шапки и без седла, болтая длинными ногами.
Татьяне было
так тяжело, что она сама молила бога о своей смерти: она всем мешала, и, когда ее не будет,
Макар женится на другой и заживет, как следует хорошему мужику.
Из разговоров и поведения мужа Домнушка убедилась, что он знает решительно все как про нее,
так и про брата
Макара, только молчит до поры до времени.
Всего больше удивило Домнушку, как муж подобрался к брату
Макару. Ссориться открыто он, видимо, не желал, а показать свою силу все-таки надо. Когда
Макар бывал дома, солдат шел в его избу и стороной заводил какой-нибудь общий хозяйственный разговор. После этого маленького вступления он уже прямо обращался к снохе Татьяне...
Сидит и наговаривает, а сам трубочку свою носогрейку посасывает, как следует быть настоящему солдату. Сначала
такое внимание до смерти напугало забитую сноху, не слыхавшую в горбатовской семье ни одного ласкового слова, а солдат навеличивает ее еще по отчеству. И какой же дошлый этот Артем, нарочно при
Макаре свое уважение Татьяне показывает.
— Конешно, родителей укорять не приходится, — тянет солдат, не обращаясь собственно ни к кому. — Бог за это накажет… А только на моих памятях это было, Татьяна Ивановна, как вы весь наш дом горбом воротили. За то вас и в дом к нам взяли из бедной семьи, как лошадь двужильная бывает. Да-с… Что же, бог труды любит, даже это и по нашей солдатской части, а потрудится человек — его и поберечь надо. Скотину, и ту жалеют…
Так я говорю,
Макар?
— Ты, Домна, помогай Татьяне-то Ивановне, — наговаривал ей солдат тоже при
Макаре. — Ты вот и в чужих людях жила, а свой женский вид не потеряла. Ну, там по хозяйству подсобляй, за ребятишками пригляди и всякое прочее: рука руку моет… Тебе-то в охотку будет поработать, а Татьяна Ивановна, глядишь, и переведет дух. Ты уж старайся, потому как в нашем дому работы Татьяны Ивановны и не усчитаешь…
Так ведь я говорю,
Макар?
Таисья даже попятилась от
такой неожиданности. Златоустовские поморцы-перекрещенцы не признавали о. Спиридония за святого и даже смеялись над ним, а тут вдруг выкатил сам Гермоген, первый раскольщик и смутьян… Чуяло сердце Таисьи, что быть беде! За Гермогеном показалась из тумана голова лошади, а на ней ехал верхом
Макар Горбатый.
— Кого тебе, крещеный? — спросила Татьяна, разглядывая плохую лошаденку. — Может,
Макара,
так ево нету дома…
— Погибель, а не житье в этой самой орде, — рассказывала Домнушка мужу и
Макару. — Старики-то, слышь, укрепились, а молодяжник да бабы взбунтовались… В голос, сказывают, ревели. Самое гиблое место эта орда, особливо для баб, — ну, бабы наши подняли бунт. Как огляделись,
так и зачали донимать мужиков… Мужики их бить, а бабы все свое толмят, ну, и достигли-таки мужиков.
Макар был и на язык дерзок, а все-таки с ним Тит чувствовал себя легче.
Макар обыкновенно был в лесу, солдат Артем ходил по гостям или сидел на базаре, в волости и в кабаке,
так что с домашностью раньше управлялись одни бабы.
Авгарь узнала
Макара и вся точно оцепенела. Она
так и осталась на полу.
Эта жадность возмутила Мосея до глубины души, и он с удовольствием порешил бы и солдата вместе с вероотступником Кириллом. Два сапога — пара… И
Макар тоже хорош: этакое дело сделали, а он за бабенкой увязался! Непременно и ее убить надо, а то еще объявит после. Все эти мысли пронеслись в голове Мосея с быстротой молнии, точно там бушевала
такая же метель, как и на Чистом болоте.
— Груня, Грунюшка, опомнись… — шептал
Макар, стоя перед ней. — Ворога твоего мы порешили… Иди и объяви начальству, што это я сделал: уйду в каторгу… Легче мне будет!.. Ведь три года я муку-мученическую принимал из-за тебя… душу ты из меня выняла, Груня. А что касаемо Кирилла,
так слухи о нем пали до меня давно, и я еще по весне с Гермогеном тогда на могилку к отцу Спиридонию выезжал, чтобы его достигнуть.
— Погоди, родитель, будет и на нашей улице праздник, — уверял Артем. — Вот торговлишку мало-мало обмыслил, а там избушку поставлю, штобы тебя не стеснять… Ну, ты и живи, где хошь: хоть в передней избе с
Макаром, хоть в задней с Фролом, а то и ко мне милости просим. Найдем и тебе уголок потеплее. Нам-то с Домной двоим не на пасынков копить.
Так я говорю, родитель?
— А
Макар Горбатый… Прежде в лесообъездчиках ходил. Основа-то помер,
так на его место он и поступил… Ничего, правильный мужик. В волости-то не житье, а масленица.
Пришел Окулко после двадцатилетнего скитальчества домой ни к чему, пожил в новой избе у старухи матери, а потом, когда выбрали в головы
Макара Горбатого, выпросился на службу в сотские —
такого верного слуги нужно было поискать.