Неточные совпадения
— Чего
не может быть: влоск самого уходили…
Страшно смотреть: лица
не видно, весь в крови, все платье разорвано. Это какие-то звери, а
не люди! Нужно запретить это варварское удовольствие.
Всю ночь Груздев
страшно мучился. Ему все представлялось, что он бьется в кругу
не на живот, а на смерть: поборет одного — выходит другой, поборет другого — третий, и так без конца. На улице долго пьяные мужики горланили песни, а Груздев стонал, как раздавленный.
Таисье сделалось даже
страшно, точно все это ожидало
не Аграфену, а ее, мастерицу…
— Што ты, матушка!..
Страшно… сидим в потемках да горюем. Ведь мазаные-то ворота всем бабам проходу
не дают, а
не одной Аграфене…
— Вот вы все такие… — заворчала Таисья. — Вы гуляете, а я расхлебывай ваше-то горе. Да еще вы же и топорщитесь: «
Не хочу с Кириллом». Было бы из чего выбирать, милушка… Старца испугалась, а Макарки поганого
не было
страшно?.. Весь Кержацкий конец осрамила… Неслыханное дело, чтобы наши кержанки с мочеганами вязались…
Когда утром Нюрочка проснулась, Анфисы Егоровны уже
не было — она уехала в Самосадку так же незаметно, как приехала, точно тень, оставив после себя
не испытанное еще Нюрочкой тепло. Нюрочка вдруг полюбила эту Анфису Егоровну, и ей
страшно захотелось броситься ей на шею, обнимать ее и целовать.
— Что будешь делать… — вздыхал Груздев. — Чем дальше, тем труднее жить становится, а как будут жить наши дети —
страшно подумать. Кстати, вот что… Проект-то у тебя написан и бойко и основательно, все на своем месте, а только напрасно ты
не показал мне его раньше.
Ах, как
страшно, но ведь
не одна она будет давать этот ответ богу, а и те, которые прожили счастливо до смерти, и которые грешили до гробовой доски, и которые просто ни свету, ни радости
не видели, а принимали одну муку-мученическую…
— Ох, трудно, милушка… Малый венец трудно принимать, а большой труднее того. После малого пострижения запрут тебя в келью на шесть недель, пока у тебя
не отрастут ангельские крылья, а для схимницы вдвое дольше срок-то. Трудно, голубушка, и
страшно… Ежели в эти шесть недель
не отрастишь крыльев, так потом уж никогда они
не вырастут… Большое смущение бывает.
Всю дорогу до Мурмоса Груздев
страшно неистовствовал и совсем
не слушал утешений своего старого друга, повторявшего обычные для такого случая фразы.
Нюрочка слушала, затаив дыхание, чтобы
не проронить ни одного святого слова, и
не чувствовала, как у ней по лицу катились слезы; ей делалось и
страшно и хорошо от этих разговоров, но дома она по какому-то инстинкту ничего
не говорила отцу.
Ей делалось вдруг так
страшно, что она
не смела дохнуть.
Потом свою вахлацкую, // Родную, хором грянули, // Протяжную, печальную, // Иных покамест нет. // Не диво ли? широкая // Сторонка Русь крещеная, // Народу в ней тьма тём, // А ни в одной-то душеньке // Спокон веков до нашего // Не загорелась песенка // Веселая и ясная, // Как вёдреный денек. // Не дивно ли?
не страшно ли? // О время, время новое! // Ты тоже в песне скажешься, // Но как?.. Душа народная! // Воссмейся ж наконец!
Катерина. Как, девушка, не бояться! Всякий должен бояться. Не то страшно, что убьет тебя, а то, что смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. Мне умереть
не страшно, а как я подумаю, что вот вдруг я явлюсь перед Богом такая, какая я здесь с тобой, после этого разговору-то, вот что страшно. Что у меня на уме-то! Какой грех-то! страшно вымолвить!
Все это было
не страшно, но, когда крик и свист примолкли, стало страшней. Кто-то заговорил певуче, как бы читая псалтырь над покойником, и этот голос, укрощая шум, создал тишину, от которой и стало страшно. Десятки глаз разглядывали полицейского, сидевшего на лошади, как существо необыкновенное, невиданное. Молодой парень, без шапки, черноволосый, сорвал шашку с городового, вытащил клинок из ножен и, деловито переломив его на колене, бросил под ноги лошади.
Неточные совпадения
Артемий Филиппович (Луке Лукичу).
Страшно просто. А отчего, и сам
не знаешь. А мы даже и
не в мундирах. Ну что, как проспится да в Петербург махнет донесение? (Уходит в задумчивости вместе с смотрителем училищ, произнеся:)Прощайте, сударыня!
Быть женой такого человека, как Кознышев, после своего положения у госпожи Шталь представлялось ей верхом счастья. Кроме того, она почти была уверена, что она влюблена в него. И сейчас это должно было решиться. Ей
страшно было.
Страшно было и то, что он скажет, и то, что он
не скажет.
Кити отвечала, что ничего
не было между ними и что она решительно
не понимает, почему Анна Павловна как будто недовольна ею. Кити ответила совершенную правду. Она
не знала причины перемены к себе Анны Павловны, но догадывалась. Она догадывалась в такой вещи, которую она
не могла сказать матери, которой она
не говорила и себе. Это была одна из тех вещей, которые знаешь, но которые нельзя сказать даже самой себе; так
страшно и постыдно ошибиться.
Когда я прибежала в его комнату, он был уже
не свой —
страшно было смотреть на него.
Место, где она была, показалось ему недоступною святыней, и была минута, что он чуть
не ушел: так
страшно ему стало.