Бахарев два раза съездил в Петербург, чтобы отстоять интересы Сергея Привалова, и, наконец, добился своего: гуляевские капиталы, то есть только остатки от них, потому что Александр Привалов не различал своего от имущества жены и много растратил, — были выделены
в часть Сергея Привалова.
Неточные совпадения
—
В самом деле, и у меня главизна зело трещит после вчерашнего похмелья, — прибавил с своей стороны Виктор Васильич. — Nicolas, ты очищенную? А мне по
части хересов. Да постойте, Привалов, я сам лучше распоряжусь! Ей-богу!
В роскошном будуаре Веревкиной, а
чаще в ее не менее роскошной спальне теперь происходили самые оживленные разговоры, делались удивительно смелые предположения и выстраивались поистине грандиозные планы.
Между прочим, у Агриппины Филипьевны хранилось вырезанное из газет объявление,
в котором студент, «не стесняющийся расстоянием», предлагал свои услуги по
части воспитания юношества.
О странностях Ляховского, о его страшной скупости ходили тысячи всевозможных рассказов, и нужно сознаться, что большею
частью они были справедливы. Только, как часто бывает
в таких случаях, люди из-за этой скупости и странностей не желают видеть того, что их создало. Наживать для того, чтобы еще наживать, — сделалось той скорлупой, которая с каждым годом все толще и толще нарастала на нем и медленно хоронила под своей оболочкой живого человека.
Но слишком
частые свидания
в половодовском доме сделались наконец неудобны. Тогда Антонида Ивановна решила бывать
в Общественном клубе, членом которого Привалов числился уже несколько месяцев, хотя ни разу не был
в нем.
В первое свое посещение клуба Привалов долго бродил по комнаткам
в нижнем этаже, где за столами сидели большей
частью совершенно незнакомые ему люди.
— И я тоже немного понимаю, но знаете, у нашего брата образуется этакий особенный нюх по
части этих нитей…
В самом деле, за каким чертом приезжал сюда этот дядюшка? Потом, каким ветром занесло его к Ляховскому, да еще вместе с Половодовым?.. Это, батенька, такая троица получается, что сам черт ногу переломит.
Странно было то, что эти
частые посещения Привалова Веревкиных приводили
в какое-то бешенство Хионию Алексеевну.
— Это еще хуже, папа: сын бросит своего ребенка
в чужую семью и этим подвергает его и его мать всей тяжести ответственности… Дочь, по крайней мере, уже своим позором выкупает
часть собственной виды; а сколько она должна перенести чисто физических страданий, сколько забот и трудов, пока ребенок подрастет!.. Почему родители выгонят родную дочь из своего дома, а сына простят?
Чтобы хоть чем-нибудь пополнить свои недостатки, почтенная женщина обратила свое внимание на Привалова, который
в ее рассказах являлся какой-то
частью ее собственного существования.
Привалов начинал ездить
в коши все
чаще и
чаще; ему нравилось общество Зоси, которая держала себя просто и непринужденно, хотя иногда и капризничала по своему обыкновению.
Когда переделывали приваловский дом,
часть его пристроек была обращена
в склады для хлеба, а
в моленной были устроены лавки.
— Мир дому сему, — крикнул поп Савел еще под окошком. — У меня сегодня
в голове такая мельница мелет… А я уж поправился, стомаха ради и
частых недуг!..
— Ты — не знаю, что будешь делать, а я получил приглашение на заводы Отметышева,
в Восточную Сибирь, — сказал Бахарев. — Дают пять тысяч жалованья и пятую
часть паев… Заводы на паях устроены.
В душе, там, глубоко, образовалась какая-то особенная пустота, которая даже не мучила его: он только чувствовал себя
частью этого громадного целого, которое шевелилось
в партере, как тысячеголовое чудовище.
Изредка доходили до слуха его какие-то, казалось, женские восклицания: «Врешь, пьяница! я никогда не позволяла ему такого грубиянства!» — или: «Ты не дерись, невежа, а ступай
в часть, там я тебе докажу!..» Словом, те слова, которые вдруг обдадут, как варом, какого-нибудь замечтавшегося двадцатилетнего юношу, когда, возвращаясь из театра, несет он в голове испанскую улицу, ночь, чудный женский образ с гитарой и кудрями.
«Вырастет, забудет, — подумал он, — а пока… не стоит отнимать у тебя такую игрушку. Много ведь придется в будущем увидеть тебе не алых, а грязных и хищных парусов; издали нарядных и белых, вблизи — рваных и наглых. Проезжий человек пошутил с моей девочкой. Что ж?! Добрая шутка! Ничего — шутка! Смотри, как сморило тебя, — полдня в лесу,
в чаще. А насчет алых парусов думай, как я: будут тебе алые паруса».
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «
в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой
части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Всю зиму девки красные // С ним
в риге запиралися, // Откуда пенье слышалось, // А
чаще смех и визг.
Молиться
в ночь морозную // Под звездным небом Божиим // Люблю я с той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней не помолишься // Нигде и никогда. // Чем больше я молилася, // Тем легче становилося, // И силы прибавлялося, // Чем
чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…
Какой-нибудь случайностью — // Неведеньем помещика, // Живущего вдали, // Ошибкою посредника, // А
чаще изворотами // Крестьян-руководителей — //
В надел крестьянам изредка // Попало и леску.
Крестьяне рассмеялися // И рассказали барину, // Каков мужик Яким. // Яким, старик убогонький, // Живал когда-то
в Питере, // Да угодил
в тюрьму: // С купцом тягаться вздумалось! // Как липочка ободранный, // Вернулся он на родину // И за соху взялся. // С тех пор лет тридцать жарится // На полосе под солнышком, // Под бороной спасается // От
частого дождя, // Живет — с сохою возится, // А смерть придет Якимушке — // Как ком земли отвалится, // Что на сохе присох…