Неточные совпадения
— Да я… как гвоздь в стену заколотил: вот я какой человек. А что касаемо казенных
работ, Андрон Евстратыч, так будь без сумления: хоша к самому министру веди — все как на ладонке покажем. Уж это верно… У меня двух слов
не бывает. И других сговорю. Кажется, глупый народ, всего
боится и своей пользы
не понимает, а я всех подобью: и Луженого, и Лучка, и Турку. Ах, какое ты слово сказал… Вот наш-то змей Родивон узнает, то-то на стену полезет.
Рабочие очистили снег, и Кожин принялся топором рубить лед, который здесь был в аршин. Кишкин
боялся, что
не осталась ли подо льдом вода, которая затруднила бы
работу в несколько раз, но воды
не оказалось — болото промерзло насквозь. Сейчас подо льдом начиналась смерзшаяся, как камень, земля. Здесь опять была своя выгода: земля промерзла всего четверти на две, тогда как без льда она промерзла на все два аршина. Заложив шурф, Кожин присел отдохнуть. От него пар так и валил.
Старик
не подавал никакого признака беспокойства или волнения и вел свою
работу с прежним ожесточением, точно
боялся за каждый новый день.
Неточные совпадения
Плохо верили обломовцы и душевным тревогам;
не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то;
боялись как огня увлечения страстей; и как в другом месте тело у людей быстро сгорало от волканической
работы внутреннего, душевного огня, так душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле.
Уход Дерсу произвел на меня тягостное впечатление, словно что-то оборвалось в груди. Закралось какое-то нехорошее предчувствие; я чего-то
боялся, что-то говорило мне, что я больше его
не увижу. Я был расстроен на весь день;
работа валилась у меня из рук. Наконец я бросил перо, оделся и вышел.
Неожиданное появление военного отряда смутило китайцев. Я велел Дерсу сказать им, чтобы они
не боялись нас и продолжали свои
работы.
Автоматически, почти бессознательно я ломал камыши, порезал руки, но
боялся оставить
работу и продолжал рвать траву до тех пор, пока окончательно
не обессилел.
В романах и повестях, в поэмах и песнях того времени, с ведома писателя или нет, везде сильно билась социальная артерия, везде обличались общественные раны, везде слышался стон сгнетенных голодом невинных каторжников
работы; тогда еще этого ропота и этого стона
не боялись, как преступления.