Неточные совпадения
— Не
ты, так другие пойдут… Я
тебе же добра желал, Родион Потапыч. А что касается Балчуговских промыслов, так они о нас с
тобой плакать не будут…
Ты вот говоришь, что я ничего не понимаю, а я, может, побольше твоего-то смыслю в этом деле. Балчуговская-то дача рядом прошла с Кедровской —
ну, назаявляют приисков на самой грани
да и будут скупать ваше балчуговское золото, а запишут в свои книги. Тут не разбери-бери… Вот это какое дело!
— А дом где? А всякое обзаведенье? А деньги? — накинулся на него Зыков с ожесточением. —
Тебе руки-то отрубить надо было, когда
ты в карты стал играть,
да мадеру стал лакать,
да пустяками стал заниматься… В чьем дому сейчас Ермошка-кабатчик как клоп раздулся? Ну-ка, скажи, а?..
—
Ну, что он? Поди, из лица весь выступил? А? Ведь ему это без смерти смерть. Как другая цепная собака: ни во двор, ни со двора не пущает. Не поглянулось ему? А?.. Еще сродни мне приходится по мамыньке —
ну,
да мне-то это все едино. Это уж мамынькино дело: она с ним дружит. Ха-ха!.. Ах, андел
ты мой, Андрон Евстратыч! Пряменько
тебе скажу: вдругорядь нашу Фотьянку с праздником делаешь, — впервой, когда россыпь открыл, а теперь — словечком своим озолотил.
—
Да уж четвертые сутки… Вот я и хотел попросить
тебя, Степан Романыч, яви
ты божецкую милость, вороти девку… Парня ежели не хотел отодрать,
ну, бог с
тобой, а девку вороти. Служил я на промыслах верой и правдой шестьдесят лет, заслужил же хоть что-нибудь? Цепному псу и то косточку бросают…
—
Да ты слушай, умная голова, когда говорят…
Ты не для того отец, чтобы проклинать свою кровь. Сам виноват, что раньше замуж не выдавал. Вот Марью-то заморил в девках по своей гордости. Верно
тебе говорю.
Ты меня послушай, ежели своего ума не хватило. Проклясть-то не мудрено, а ведь
ты помрешь, а Феня останется. Ей-то еще жить
да жить… Сам, говорю, виноват!..
Ну, что молчишь?..
—
Ну, прощай, Родион Потапыч… Так
ты тово, Феню-то добывай из Тайболы
да вези ко мне на Фотьянку, утихомирим девку, коли на то пойдет.
— Плачет о нас с
тобой острог-то, Андрон Евстратыч… Все там будем, сколько ни прыгаем.
Ну,
да это наплевать… Ах, Андрон Евстратыч!.. Разве Ястребов вор? Воры-то — ваша балчуговская компания, которая народ сосет, воры — инженеры, канцелярские крысы вроде
тебя, а я хлеб даю народу… Компания-то полуторых рублей не дает за золотник, а я все три целковых.
—
Да говори
ты толком… — приставал к нему Мыльников. — Убегла, значит, наша Федосья Родивоновна.
Ну, так и говори… И с собой ничего не взяла, все бросила. Вот какое вышло дело!
— И увезу, а
ты мне сруководствуй деляночку на Краюхином увале, — просил в свою очередь Мыльников. — Кедровскую-то дачу бросил я, Фенюшка…
Ну ее к черту! И конпания у нас была: пришей хвост кобыле. Все врозь, а главный заводчик Петр Васильич. Такая кривая ерахта!.. С Ястребовым снюхался и золото для него скупает…
Да ведь
ты знаешь, чего я тебе-то рассказываю. А
ты деляночку-то приспособь… В некоторое время пригожусь, Фенюшка. Без меня, как без поганого ведра, не обойдешься…
— Сейчас оттуда… Вместе с Кожиным были.
Ну, там Мамай воевал: как учали бабы реветь, как учали причитать — святых вон понеси.
Ну,
да ты не сумлевайся, Фенюшка… И не такая беда изнашивается. А главное, оборудуй мне деляночку…
— Воду на твоей Оксе возить — вот это в самый раз, — ворчала старуха. — В два-то дня она у меня всю посуду перебила…
Да ты, Тарас, никак с ночевкой приехал?
Ну нет, брат,
ты эту моду оставь… Вон Петр Васильич поедом съел меня за твою-то Оксю. «Ее, — говорит, — корми,
да еще родня-шаромыжники навяжутся…» Так напрямки и отрезал.
— Значит, Феня ему по самому скусу пришлась… хе-хе!.. Харч, а не девка: ломтями режь
да ешь.
Ну а что было, баушка, как я к теще любезной приехал
да объявил им про Феню, что, мол, так и так!.. Как взвыли бабы, как запричитали, как заголосили истошными голосами — ложись помирай. И
тебе, баушка, досталось на орехи. «Захвалилась, — говорят, — старая грымза, а Феню не уберегла…» Родня-то, баушка, по нынешним временам везде так разговаривает. Так отзолотили
тебя, что лучше и не бывает, вровень с грязью сделали.
— В лесу починивать?..
Ну будет, не валяй дурака… А
ты купи маленькие вески, есть такие, в футляре. Нельзя же с безменом ходить по промыслам. Как раз влопаешься. Вот все вы такие, мужланы: на комара с обухом. Три рубля на вески пожалел, а головы не жаль…
Да смотри, моего золота не шевели: порошину тронешь — башка прочь.
—
Ну уж это
тебя не касается. Ступай
да поищи лучше свою вторую фотьянскую россыпь… Лягушатник
тебе пожертвует Ястребов.
— Я
тебе покажу баушку! Фенька сбежала,
да и
ты сбежишь, а я с кем тут останусь?
Ну диви бы молоденькая девчонка была, у которой ветер на уме, а то… тьфу!.. Срам и говорить-то… По сеням женихов ловишь, срамница!
— А такая!.. Вот погляди
ты на меня сейчас и скажи: «Дурак
ты, Петр Васильич,
да еще какой дурак-то… ах какой дурак!.. Недаром кривой ерахтой все зовут… Дурак, дурак!..» Так ведь?.. а?.. Ведь мне одно словечко было молвить Ястребову-то, так болото-то и мое… а?..
Ну не дурак ли я после того? Убить меня мало, кривого подлеца…
— Ах, Марья Родивоновна: бойка,
да речиста,
да увертлива… Быть, видно, по-твоему. Только умей ухаживать за стариком… по-настоящему. Нарочно горенку для
тебя налажу: сиди в ней канарейкой. Вот только парень-то…
ну,
да это твое девичье дело. Уластила старика, егоза…
—
Ну, этим
ты меня не купишь! — рассердилась сестрица Марья. — Приласкать
да поцеловать старичка и так не грешно, а это уж
ты оставь…
— Вот, Оксинька, какие дела на белом свете делаются, — заключил свои рассказы Петр Васильич, хлопая молодайку по плечу. — А ежели разобрать, так
ты поумнее других протчих народов себя оказала… И ловкую штуку уколола!.. Ха-ха!.. У дедушки, у Родиона Потапыча, жилку прятала?.. У родителя стянешь
да к дедушке?.. Никто и не подумает… Верно!.. Уж так-то ловко… Родитель-то и сейчас волосы на себе рвет.
Ну,
да ему все равно не пошла бы впрок и твоя жилка. Все по кабакам бы растащил…
—
Да ведь не за
тебя его драли-то, а за Ястребова. Не беспокойся… Зуб на него грызли,
ну а он подвернулся.
—
Ну, недотрога-царевна, пойдешь за меня? — повторял Кишкин. — Лучше меня жениха не найдешь… Всего-то я поживу года три, а потом
ты богатой вдовой останешься. Все деньги на
тебя в духовной запишу… С деньгами-то потом любого
да лучшего жениха выбирай.
— Уж это
ты врешь, Наташка.
Тебе со страху показалось…
Да и как
ты в сумерки могла разглядеть?.. Петр Васильич на прииске был в это время…
Ну, потом-то что было?
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Ну вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя,
да и полно! Где ему смотреть на
тебя? И с какой стати ему смотреть на
тебя?
Хлестаков.
Да у меня много их всяких.
Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О
ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..»
Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Городничий. И не рад, что напоил.
Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)
Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного;
да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или
тебя хотят повесить.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его.
Ну,
да постой,
ты у меня проговоришься. Я
тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Анна Андреевна.
Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же
ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете.
Ну что, где они? А?
Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!