Неточные совпадения
Один Пестерь
делался все мрачнее и мрачнее, а когда бабы не вытерпели и заголосили какую-то безобразную пьяную песню,
он, не выпуская изо рта своей трубки с медной цепочкой, процедил только одно слово: «У… язвы!..» Кто бы мог подумать,
что этот свирепый субъект являлся самым живым источником козловых ботинок и кумачных платков, в
чем убедилась личным опытом даже Домашка, всего третьего дня получившая от Пестеря зеленые стеклянные бусы.
— Я боюсь, отец Крискент… Сама не знаю,
чего боюсь, а так страшно
сделается, так страшно. Как-то
оно вдруг все вышло…
Гордей Евстратыч тоже пел, и
ему делалось очень весело в этой чиновной компании, потому
что люди оказались самые простые.
Глаза Маркушки горели лихорадочным огнем, точно
он переживал во второй раз свою золотую лихорадку, которая
его мучила целых пятнадцать лет. Татьяна Власьевна молчала, потому
что ей передавалось взволнованное состояние больного Маркушки: она тоже боялась, с одной стороны, этой жилки, а с другой — не могла оторваться от нее. Теперь уж жилка начинала владеть ее мыслями и желаниями, и с каждым часом эта власть
делалась сильнее.
Татьяна Власьевна тяжело вздохнула, и даже беззаботная Нюша приуныла; один Гордей Евстратыч точно ничего не видел и не слышал,
что делалось кругом:
он точно прирос к своему прииску и ни о
чем больше не мог думать.
Кроме этого, Гордей Евстратыч
сделался крайне подозрительным и недоверчивым человеком, потому
что везде видел обман и подвохи: даже родным детям
он не доверял теперь и постоянно
их поверял.
Ариша даже стала немного бояться своего свекра, особенно когда
он был навеселе и
делался такой румяный — даром
что старик.
Вообще Татьяна Власьевна скоро заметила,
что милушка, кроме подстриженной бороды, привез из ярмарки много других новостей и точно
сделался совсем другой человек, как она к
нему ни приглядывалась.
— В том-то и дело,
что не глупости, Феня… Ты теперь только то посуди,
что в брагинском доме в этот год
делалось, а потом-то
что будет? Дальше-то и подумать страшно… Легко тебе будет смотреть, как брагинская семья будет делиться: старики врозь, сыновья врозь, снохи врозь. Нюшу столкают с рук за первого прощелыгу. Не
они первые, не
они последние. Думаешь, даром Гордей-то Евстратыч за тобой на коленях ползал да слезами обливался? Я ведь все видела тогда… Не бери на свою душу греха!..
Нил Поликарпыч точно не замечал ничего и появлялся в доме только к обеду и ужину; у
него всегда было много дела и хлопот по заводу, чтобы еще замечать,
что делается дома; притом
он постоянно лечился и составлял какие-то мази и декокты.
Такой обходительный человек,
что старухе наконец
сделалось совестно перед
ним за свои подозрения.
Ближайшее знакомство с Головинским произошло как-то само собой, так
что Татьяна Власьевна даже испугалась, когда гость
сделался в доме совсем своим человеком, точно
он век у
них жил.
Пока пили кофе, Жареный говорил за четверых и все обращался к гостю, так
что под конец Гордею Евстратычу
сделалось совсем совестно:
он и сидеть-то по-образованному не умеет, не то
что разговоры водить, особенно при дамах, которые по-своему все о чем-то переговаривались.
Молодых поздравляли, отпускали на
их счет самые сальные шуточки, так
что с Нюшей под конец
сделалось дурно…
Татьяну Власьевну Косяков оставлял долго в покое, но тем тяжелее доставалось бедной Нюше, с которой
он начал обращаться все хуже и хуже. Эти «семейные» сцены скрыты были от всех глаз, и даже Татьяна Власьевна не знала,
что делается в горницах по ночам, потому
что Павел Митрич всегда плотно притворял двери и завешивал окна.
Это была первая женщина, которую Симон видел совсем близко, и эта близость поднимала в нем всю кровь, так
что ему делалось даже совестно, особенно когда Серафима целовала его по-родственному. Он потихоньку обожал ее и боялся выдать свое чувство. Эта тайная любовь тоже волновала Серафиму, и она напрасно старалась держаться с мальчиком строго, — у ней строгость как-то не выходила, а потом ей делалось жаль славного мальчугана.
Неточные совпадения
Городничий. И не рад,
что напоил. Ну
что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт
его знает, не знаешь,
что и
делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Я раз слушал
его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать,
что с
ним сделалось.
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я // Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай
его! По барину // Бурмистр! перед Последышем // Последний человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, //
Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан
ему: одел
его — // И
сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов,
они рассудили,
что на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет
его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы стали ждать, не
сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего дня.
Небо раскалилось и целым ливнем зноя обдавало все живущее; в воздухе замечалось словно дрожанье и пахло гарью; земля трескалась и
сделалась тверда, как камень, так
что ни сохой, ни даже заступом взять ее было невозможно; травы и всходы огородных овощей поблекли; рожь отцвела и выколосилась необыкновенно рано, но была так редка, и зерно было такое тощее,
что не чаяли собрать и семян; яровые совсем не взошли, и засеянные
ими поля стояли черные, словно смоль, удручая взоры обывателей безнадежной наготою; даже лебеды не родилось; скотина металась, мычала и ржала; не находя в поле пищи, она бежала в город и наполняла улицы.