Неточные совпадения
В ее старой, крепкой душе боролись самые противоположные чувства и мысли, которые утомляли ее больше, чем ночная
работа с кирпичами, потому что от них не
было блаженного отдыха, не
было того покоя, какой она испытывала после ночного подвига.
Эта наблюдательная и, в сущности, очень добрая особа работала на Пазухиных, как мельничное колесо, но, когда на горизонте всплывало тревожившее ее облако, она бросала всякую
работу, надевала на голову черную шерстяную шаль и отправлялась по гостям, где ей всегда
были рады.
При ярком освещении можно
было рассмотреть следы недавней
работы и самую жилку, то
есть тот кварцевый прожилок, который проходил по дну шахты углом.
Маркушка, добывая золото, сделал небольшой забой, то
есть боковую шахту; но, очевидно,
работа здесь шла только между прочим, тайком от других старателей, с одним кайлом в руках, как мыши выгрызают в погребах ковриги хлеба.
С двенадцати лет Маркушка
пил водку и курил табак: каторжная приисковая
работа чередовалась с каторжным бездельем.
Как только
были исполнены необходимые формальности и получены нужные документы, Гордей Евстратыч приступил сейчас же к подготовительным
работам.
Окся, Лапуха и Домашка тоже готовились принять самое деятельное участие в этой
работе, когда
поспеет теплый корпус, где
будут на станках промывать превращенный в дробильне кварц в песок.
Мысли и заботы обыденной жизни, а особенно хлопоты с приисковой
работой как-то странно
были переплетены в голове Маркушки с твердой уверенностью, что он уж больше не жилец.
Можно
было удивляться тому напряженному вниманию, с которым Маркушка следил за всеми подробностями
работы на Смородинском прииске, точно от этого зависела вся его участь.
Работы всем
было по горло, и Гордей Евстратыч заметно похудел за это время, а на лбу у него появилось несколько морщин.
— Ну, шайтан, гляди, это твоя
работа… — корили Маркушку приятели. — Теперь Брагин
будет раздуваться, как пузырь, нашим-то золотом.
Работы и заботы всем
было по горло в брагинском доме: мужики колотились на прииске, снохи попеременно торговали в лавке, а «сама» с Нюшей с ног сбилась с гостями.
Через час, когда чаи
были кончены и Зотушка далее пропустил для храбрости маленькую, он ползал по полотну вместе с барышней Феней, с мотком ниток на шее и с выкройкой в зубах. Когда засветили огонь, Зотушка сидел посреди пола с
работой в руках и тихо мурлыкал свой «стих».
Особенно летом на приисках
было весело, потому что
работа кипела на открытом воздухе и походила на какой-то праздник или помочь.
К зиме
работа заметно убавилась, и половина старателей
была рассчитана начисто, но Михалко и Архип по-прежнему оставались на прииске.
Эта внутренняя
работа смущалась особенно тем фактом, что в среде знакомых
было несколько таких неравных браков и никто не находил в этом чего-нибудь нехорошего: про специально раскольничий мир, державшийся старозаветных уставов, и говорить нечего — там сплошь и рядом шестнадцатилетние девушки выходили за шестидесятилетних стариков.
Работы на прииске теперь
было мало, и Михалко с Архипом пропадали со скуки; ребята от нечего делать развлекались по-своему, причем в Полдневской
была устроена специальная квартира, которой заведовала Лапуха.
Зимний заработок
был меньше прошлогоднего, потому что
работы вообще велись через пень-колоду, благо самому хозяину
было не до жилки.
Как тронется снег, решено
было приступить к подготовительным
работам: рыть канавы под фундамент, обжигать кирпич,
пилить лес.
Через неделю на Смородинку приехал горный чиновник, осмотрел
работы и составил протокол, что разработка золота производилась неправильная: частные лица могут промывать только россыпное золото, а не жильное, которое добывается казенным иждивением. Смородинка в качестве коренного месторождения должна
была поступить в казенное ведомство, а Гордей Брагин подвергался надлежащей ответственности за неправильное объявление прииска.
Комнаты в квартире Головинского
были убраны на барскую ногу, особенно столовая, где стоял резной буфет отличной
работы.
— Мы зайдем еще на конюшню, Гордей Евстратыч, — предлагал Жареный. — Да вы не устали ли?
Будьте откровенны. Я ведь привык к
работе…
Но лодки было уж не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и кинулся в воду.
Работы было немного: утопленницу несло водой в двух шагах от схода, он схватил ее за одежду правою рукою, левою успел схватиться за шест, который протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница была вытащена. Ее положили на гранитные плиты схода. Она очнулась скоро, приподнялась, села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая мокрое платье руками. Она ничего не говорила.
Это она сказала на Сибирской пристани, где муравьиные вереницы широкоплечих грузчиков опустошали трюмы барж и пароходов, складывали на берегу высокие горы хлопка, кож, сушеной рыбы, штучного железа, мешков риса, изюма, катили бочки цемента, селедок, вина, керосина, машинных масл. Тут шум
работы был еще более разнообразен и оглушителен, но преобладал над ним все-таки командующий голос человека.
Неточные совпадения
Помалчивали странники, // Покамест бабы прочие // Не поушли вперед, // Потом поклон отвесили: // «Мы люди чужестранные, // У нас забота
есть, // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды.
— У нас забота
есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Крестьяне, как заметили, // Что не обидны барину // Якимовы слова, // И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает
пить! //
Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль великая, // Как перестанем
пить!.. //
Работа не свалила бы, // Беда не одолела бы, // Нас хмель не одолит! // Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну,
выпей с нами чарочку!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с
работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!