Неточные совпадения
— За долгами отец
посылал, — коротко ответил Михалко, расправляя на себе смятый кожан, насквозь пропитанный холодной дождевой водой. — В два-то конца все сорок верст сделал. А
ты, дядя, выводи лошадь-то, больно заморилась…
— Так Маркушка-то зачем
послал с
тобой жилку-то? — спрашивал Гордей Евстратыч, приходя в себя. — За долг?
От дома Пазухиных вплоть до Гнилого переулка
идет одно прясло, а повернешь в переулок — тут
тебе сейчас домик о. Крискента.
— Ну, Бог
тебя благословит, милушка. А
послал бы
ты лучше Архипа, чем самому трястись по этакой грязище.
— Ведь пятнадцать лет ее берег, Гордей Евстратыч… да… пуще глазу своего берег… Ну, да что об этом толковать!.. Вот что я
тебе скажу… Человека я порешил… штегеря, давно это было… Вот он, штегерь-то, и стоит теперь над моей душой… да… думал отмолить, а тут смерть пришла… ну, я
тебя и вспомнил… Видел жилку? Но богачество… озолочу
тебя, только по гроб своей жизни отмаливай мой грех… и старуху свою заставь… в скиты
посылай…
— Ну, слушай, Гордей Евстратыч… Робили мы, пятнадцать годов тому назад, у купцов Девяткиных… шахту били… много они денег просадили на нее… я ходил у них за штегеря… на восемнадцатом аршине напали на жилку… а я сказал, что дальше незачем рыть… От всех скрыл… ну, поверили, шахту и бросили… Из нее я
тебе жилку с Михалком
послал…
— А вот как ее искать… Ступай по нашей Полуденке кверху… верстах в пяти в нее падает речка Смородинка… по Смородинке подашься тоже кверху, а в самой верхотине стоит гора Заразная… от Смородинки возьми на Заразную… тут
пойдет увал… два кедра увидишь… тут
тебе и жилка…
— А у Вукола вон какой домина схлопан — небось, не от бедности! Я ехал мимо-то, так загляденье, а не дом. Чем мы хуже других, мамынька, ежели нам Господь за родительские молитвы счастье
посылает… Тоже и насчет Маркушки мы все справим по-настоящему, неугасимую в скиты закажем, сорокоусты по единоверческим церквам, милостыню нищей братии, ну, и
ты кануны будешь говорить. Грешный человек, а душа-то в нем христианская. Вот и будем замаливать его грехи…
— Ну, обнаковенно. У него зараза: платки девкам в хоровод бросать… Прокурат он, Порфир-то Порфирыч, любит покуражиться; а так — добреющая душа, — хоть выспись на нем… Он помощником левизора считается, а от него все
идет по этим приискам… Недаром Шабалин-то льнет к нему… Так уж
ты прямо к Порфиру Порфирычу, объявишь, что и как; а он
тебя уж научит всему…
— Я
тебе доктора
пошлю, он
тебя вылечит, — несколько раз предлагал Брагин.
— А ведь это точно… да! — согласился о. Крискент и, приподняв брови, глубокомысленно прибавил: — Может, это даже
тебе на пользу Господь
посылает испытание, Зотей Евстратыч… Судьбы Божии неисповедимы.
— Пш-ш… Что
ты, милушка, какие
ты слова разговариваешь… Ежели все бабы от мужей побегут, тогда уж распоследнее дело… Мы невесток,
слава богу, не обижаем, как сыр в масле катаются.
— Ступай, ступай, с
тобой поговорить хочет отец-то… —
посылала Татьяна Власьевна невестку. — Да говори прямо, все, что сама знаешь, как родимому отцу.
— Ох, только бы не избаловать, милушка. Дело-то еще больно молодое, хоть и Аришу взять… Возмечтает, пожалуй, и старших не будет уважать. Нынче вон какой безголовый народ
пошел, не к нам будь сказано! А
ты, милушка, никак бороду-то себе подкорнал на ярмарке?
— Перестань врать-то… Чего
тебе чуять-то?
Слава богу, что так все устроилось, будет старикам-то вздорить. Мне отца Крискента страсть как жалко тогда было, когда тятенька его обидел…
— Ну, так я попрямее
тебе скажу: жены Гордею Евстратычу недостает!.. Кабы была у него молодая жена, все
шло бы как по маслу… Я и невесту себе присмотрел, только вот с
тобой все хотел переговорить. Все сумлевался: может, думаю, стар для нее покажусь… А уж как она мне по сердцу пришлась!.. Эх, на руках бы ее носил… озолотил бы… В шелку да в бархате стал бы водить.
— Может,
ты сумлеваешься насчет тятеньки? — спрашивал Гордей Евстратыч, стараясь по-своему объяснить раздумье Фени. — Так он не
пойдет супротив нас… Мы с ним старинные друзья-приятели… Эх, Феня, Феня!.. За одно твое словечко, всего за одно, да я бы, кажется, весь Белоглинский завод вверх ногами повернул… Ей-богу… Птичьего молока добуду, только скажи… а?.. А уж как бы я
тебя баловал да миловал… Э-эх!..
— Я
пошлю отца Крискента к
тебе. Пусть он с
тобой договорит…
— А, святая душа на костылях!.. — обрадовался Шабалин. — В самую линию попал…
Иди в комнаты-то — чего тут торчишь? Я
тебя такой наливкой угощу…
— Ну и
пойди туда. Чего корячишься? — говорил Шабалин, подхватывая Зотушку под руку. — Вот я
тебе покажу, как не принимаешь… Такой состав у меня есть, что рога в землю с двух рюмок.
— Одолжила, нечего сказать: я с своей супругой… Ха-ха!.. Бабушка, да
ты меня уморить хочешь. Слышишь, Вукол: мне приехать с супругой!.. Нет, бабушка, мы сегодня все-таки будем обедать с твоими красавицами… Нечего им взаперти сидеть. А что касается других дам, так вот отец Крискент у нас
пойдет за даму, пожалуй, и Липачек.
— Ну, помиримся, Ариша, — говорил он. — Да
иди ко мне, не бойся: не кусаюсь… Не хочешь?.. Не любишь?.. Ха-ха… Постой, змея,
ты от меня все равно не уйдешь!
— Вот каков у
тебя муженек-то! — рассказывал Гордей Евстратыч безответной Арише о подвигах Михалки. — А мне
тебя жаль, Ариша… Совсем напрасно
ты бедуешь с этим дураком. Я его за делом
посылаю в город, а он там от арфисток не отходит. Уж не знаю, что и делать с вами! Выкинуть на улицу, так ведь с голоду подохнете вместе и со своим щенком.
И-идет старец по-о-о до-ро-о-оге-е!..
Черноризец до по широ-о-окой!..
Навстречу ему сам Господь Бог:
«О чем
ты, старче, слезно плачешь?
Да и о чем
ты возрыдаешь?» —
«Как мне, старцу, жить да не плакать:
Одолели меня злые мысли...
— Вот что,
пойдем лучше к
тебе в флигелек, побеседуем там…
Неточные совпадения
Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридержать — и куды!..
пошел кутить: ездит на извозчике, каждый день
ты доставай в кеятр билет, а там через неделю, глядь — и
посылает на толкучий продавать новый фрак.
Анна Андреевна.
Пойдем, Машенька! я
тебе скажу, что я заметила у гостя такое, что нам вдвоем только можно сказать.
Наскучило
идти — берешь извозчика и сидишь себе как барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и
ты так шмыгнешь, что
тебя никакой дьявол не сыщет.
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)А все
ты, а всё за
тобой. И
пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит;
пойдешь на Щукин — купцы
тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай в лавочку: там
тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони все видишь.