Неточные совпадения
—
Так вот от Прозорова и можно будет узнать.
—
Так вот зачем вы пожаловали ко мне!
— Вы, конечно, знаете, какую борьбу ведет земство с заводоуправлением
вот уже который год, — торопливо заговорил Тетюев. — Приезд Лаптева в этом случае имеет для нас только то значение, что мы окончательно выясним наши взаимные отношения. Чтобы нанести противнику окончательное поражение, прежде всего необходимо понять его планы. Мы
так и сделаем. Я поклялся сломить заводоуправление в его нынешнем составе и добьюсь своей цели.
—
Вот что, — прибавил он. — Соловья музыкой будущего не кормят…
Так? Адмиральский час на дворе, и пора закусить.
— Что же, я ограбил кого? украл? — спрашивал он самого себя и нигде не находил обвиняющих ответов. — Если бы украсть — разве я стал бы руки марать о
такие пустяки?.. Уж украсть
так украсть, а то… Ах ты, господи, господи!.. Потом да кровью все наживал, а теперь
вот под грозу попал.
— Ну,
вот так-то лучше: все люди — все человеки. Мало ли я что вижу, а другой раз и смолчу. Так-то…
Вот этот-то проект и дал случай Родиону Антонычу после разгрома крепостного права не только вынырнуть из неизвестности, но встать на
такую высоту, с которой его уже трудно было столкнуть.
— А
так как вы питаете
такое пристрастие к письменной части, то вам и книги в руки: мужу необходим домашний секретарь —
вот вам на первый раз самое подходящее место. А вперед увидим…
— Он и есть, барин! Как есть, дураки! Разве барин
так тебе и поехал! Перво-наперво пригонят загонщики, потом в колокола ударят по церквам, а уж потом и барин, с фалетуром, на пятерке. А то: барин! Только
вот Тетюева не стало, некому принять барина по-настоящему. Нынче уж что! только будто название, что главный управляющий!
— Это ты верно говоришь, дедушка, — вступился какой-то прасол. — Все барином кормимся, все у него за спиной сидим, как тараканы за печкой. Стоит ему сказать единое слово — и кончено: все по миру пойдем… Уж это верно!
Вот взять хошь нас! живем своей торговой частью, барин для нас тьфу, кажется, а разобрать,
так… одно слово: барин!.. И пословица
такая говорится: из барина пух — из мужика дух.
— Когда я служил с артиллерийским парком на Кавказе, — рассказывал он, стараясь закрыть свою лысину протянутым из-за уха локоном, —
вот где было раздолье… Представьте себе: фазаны! Настоящие золотые фазаны, все равно как у нас курицы. Только там их едят не
так, как у нас. Вообще записной охотник не дотронется до свежей дичи, а мы убитых фазанов оставляли на целую неделю на воздухе, а потом уж готовили… Получался необыкновенный букет!
— Это черт, а не женщина —
вот она что
такое! — проговорил Прейн. — Представьте себе, она нравится Евгению Константинычу. Понятно, нравится не как женщина, а как остроумный и ядовитый человек.
Вот именно
такой школы до сих пор и недоставало русской промышленности, и наша задача — ее создать.
— Нет, вы, господа, слишком легко относитесь к
такому важному предмету, — защищался Сарматов. — Тем более что нам приходится вращаться около планет.
Вот спросите хоть у доктора, он отлично знает, что анатомия всему голова… Кажется, пустяки плечи какие-нибудь или гусиная нога, а на деле далеко не пустяки. Не
так ли, доктор?
—
Вот и отлично, Яша! — говорил Сарматов, хлопая доктора по плечу. — Послужи миру, голубчик… А нам как-то неловко: пожалуй, Евгений Константиныч еще подумает про всякого, что он именно и желает занять место Платона Васильича. Ведь
так, Яшенька?
— Нет, это ты, ваше превосходительство, неправильно говоришь, — отрезал Ермило Кожин, когда генерал кончил. — Конечно, мы люди темные, не ученые, а ты — неправильно. И насчет покосу неправильно, потому мужику лошадь с коровою первое дело… А десятинки две ежели у мужика есть,
так он от свободности и пашенку распашет — не все же на фабрике да по куреням болтаться. Тоже
вот насчет выгону… Наша заводская лошадь зиму-то зимскую за двоих робит, а летом ей и отдохнуть надо.
— Какой уж у нас ум, Виталий Кузьмич!
Так, бродим в потемках —
вот и весь наш ум. Если бы
вот высшее образование, тогда другое дело…
— Ах, я чуть не забыл… — спохватился Лаптев, делая порывистое движение рукой. —
Вот, по мысли Прейна, мы думаем составить маленькую консультацию, куда решились пригласить кого-нибудь из… из знающих дело по посторонним заводам.
Так я говорю, Прейн?
— Ничего… мне просто хорошо в вашем присутствии — и только. В детстве бонна-итальянка часто рассказывала мне про одну маленькую фею, которая делала всех счастливыми одним своим присутствием, —
вот вы именно
такая волшебница, с той разницей, что вы не хотите делать людей счастливыми.
Ведь
вот, поди ж ты, кто бы, кажется, мог придумать
такую штуку!..
— Да, все это
так… я не сомневаюсь. Но чем ты мне заплатишь
вот за эту гнилую жизнь, какой я жила в этой яме до сих пор? Меня всегда будут мучить эти позорнейшие воспоминания о пережитых унижениях и нашей бедности. Ах, если бы ты только мог приблизительно представить себе, что я чувствую! Ничего нет и не может быть хуже бедности, которая сама есть величайший порок и источник всех других пороков. И этой бедностью я обязана была Раисе Павловне! Пусть же она хоть раз в жизни испытает прелести нищеты!
Есть одна пьеса — «Свадьба Фигаро»,
так там горничная говорит: «Ах, как умные люди иногда бывают глупы!..»
Вот именно
такой человек генерал.
— Я этой Наташке все глаза выцарапаю, — уверяла Аннинька в порыве справедливого негодования. —
Вот увидишь, Эминька, как кошка,
так и вцеплюсь. Пусть тогда Братковский целуется с ней.
— Нашла кого ревновать, — презрительно замечала m-lle Эмма. — Да я на
такого прощелыгу и смотреть-то не стала бы… Терпеть не могу мужчин, которые заняты собой и воображают бог знает что. «Красавец!», «Восторг!», «Очаровал!». Тьфу! А Братковский таращит глаза и важничает. Ему и шевелиться-то лень, лупоглазому… Теленок теленком…
Вот уж на твоем месте никогда и не взглянула бы!
Иногда она старалась не думать о готовившемся спектакле, но ее точно подталкивал какой-то бес и шептал на ухо: «
Вот теперь Братковский идет на репетицию…
вот он в уборной у Наташи и помогает ей гримироваться…
вот он улыбается и смотрит
так ласково своими голубыми глазами».
— Да новенького-то ничего нет, а я пришел
так… — начал Родион Антоныч по своему обыкновению издалека. —
Вот у вас был вчера Альфред Осипыч,
так, может, у вас что-нибудь есть новенькое.
— Отлично, очень хорошо… Но это все еще в будущем, а теперь поговоримте о настоящем: у меня на первый раз есть для вас маленькая дипломатическая миссия.
Так, пустяки… Кстати, я говорил уже о вас генералу, и он согласен. Да…
Так вот какое дело, Авдей Никитич… Собственно, это пустяки, но из пустяков складывается целая жизнь. Я буду с вами откровенен… Надеюсь, что вы не откажете мне?