Неточные совпадения
Ночной приют пустыннику
был необходим, потому что хотя он и привык
ко всем непогодам, но на улице в городе в тогдашнее время остаться ночью
было гораздо опаснее, чем в нынешнее. Тогда и воры грабили, и ходили такие отчаянные люди, каких видали только пред сожжением Содома и Гоморры. Эти
были хуже животных и не щадили никого, и всяк мог ожидать себе от них самого гнусного оскорбления.
— Что же, я рад, что свет моей лампы светит не для одних гуляк. Какой ты ни
есть — не стой больше на улице, и если у тебя нет в Дамаске лучшего ночлега, то я прошу тебя, войди
ко мне, чтобы я мог тебя успокоить.
— Завтра
будем говорить с тобою. А теперь об одном тебя попрошу: не тревожься, если кто-нибудь из подгулявших людей станет стучать
ко мне в дверь или бросать что-нибудь в стену. Это ничего другого не значит, как празднолюбцы зовут меня потешать их.
И вот теперь люди узнают, что у меня
есть деньги, и придут
ко мне ночью и меня ограбят и изобьют, а если я стану им сопротивляться, то они совсем убьют меня.
Я придумал, как можно подпереть изнутри мою дверь, но только что стал это подстроивать, как вдруг неожиданно, перед самыми глазами моими, моя циновка распахнулась, и
ко мне не взошел, а точно чужою сильною рукою
был вброшен весь закутанный человек. Он как впал
ко мне, так обвил мою шею и замер, простонав отчаянным голосом...
Я уже ждал боли, которую должен
был ощутить от погружения в мою грудь острого ножа рукою впавшего
ко мне гостя, и, охраняя жизнь свою, с такою силою оттолкнул от себя этого незнакомца, что он отлетел от меня к стене и, споткнувшись на обрубок, упал в угол.
В бедствии моем мне
было утешением, что во все десять дней, которые я провел в малой пещерке на дне оврага,
ко мне всякий день спускалась благородная Магна.
Напрасно вопияла
ко всем бедная Магна и у всех искала защиты. Ей отвечали: над нами над всеми закон. Закон наш охраняет многоимущих. Они всех сильней в государстве. Если бы
был теперь на своем месте наш прежний правитель Ермий, то он, как человек справедливый и милосердный, может
быть вступился бы и не допустил бы этого, но он очудачел: оставил свет, чтобы думать только об одной своей душе. Жестокий старик! Пусть небо простит ему его отшельничье самолюбие.
— А как теперь, — прибавила она, —
ко всему этому присоединился еще позор, до которого дошла я, то всякие просьбы к ним им
будут даже обидны. Я сама
была такова ж, как они, и знаю, что не от них может прийти избавление падшей.
Она мне нагнула сосуд, а я припал к питью, и в то время, когда я
пил, а Ада стояла, склонившись
ко мне, она заметила на моих плечах кровь, которая сочилась из рубцов, нанесенных мне медным прутом пред лицом девственной Сильвии. Кровь проступала сквозь тонкую тунику, и Ада в испуге вскричала...
— Он не романтик, а поэт, артист, — сказала она. — Я начинаю верить в него. В нем много чувства, правды… Я ничего не скрыла бы от него, если б у него у самого не
было ко мне того, что он называл страстью. Только чтоб его немного охладить, я решаюсь на эту глупую, двойную роль… Лишь отрезвится, я сейчас ему скажу первая все — и мы будем друзья…
Неточные совпадения
Следовало взять сына портного, он же и пьянюшка
был, да родители богатый подарок дали, так он и присыкнулся к сыну купчихи Пантелеевой, а Пантелеева тоже подослала к супруге полотна три штуки; так он
ко мне.
Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь
ко всем.)Сделайте милость, господа, если
будете в Петербурге, прошу, прошу
ко мне. Я ведь тоже балы даю.
— Послали в Клин нарочного, // Всю истину доведали, — // Филиппушку спасли. // Елена Александровна //
Ко мне его, голубчика, // Сама — дай Бог ей счастие! // За ручку подвела. // Добра
была, умна
была,
Запомнил Гриша песенку // И голосом молитвенным // Тихонько в семинарии, // Где
было темно, холодно, // Угрюмо, строго, голодно, // Певал — тужил о матушке // И обо всей вахлачине, // Кормилице своей. // И скоро в сердце мальчика // С любовью к бедной матери // Любовь
ко всей вахлачине // Слилась, — и лет пятнадцати // Григорий твердо знал уже, // Кому отдаст всю жизнь свою // И за кого умрет.
Милон. Это его
ко мне милость. В мои леты и в моем положении
было бы непростительное высокомерие считать все то заслуженным, чем молодого человека ободряют достойные люди.