Неточные совпадения
— А вот видишь, —
говорит, — этим
князьям, которые их разнимают, им Чепкуна с Бакшеем жалко, что они очень заторговались, так вот они их разлучают, чтобы опомнились и как-нибудь друг дружке честью кобылицу уступили.
— Нет-с, они никогда за это друг на друга не сердятся: кто кого по любовному уговору перебьет, тот и получай, и больше ничего; а только хан Джангар мне, точно, один раз выговаривал… «Эх,
говорит, Иван, эх, глупая твоя башка, Иван, зачем ты с Савакиреем за русского
князя сечься сел, я,
говорит, было хотел смеяться, как сам
князь рубаха долой будет снимать».
«Оттого, что наши
князья —
говорю, — слабодушные и не мужественные, и сила их самая ничтожная».
Князь на другой день и
говорит...
— М… н… н… это не равно-с, какой выход задастся: иногда пьешь, пока все пропьешь, и либо кто-нибудь тебя отколотит, либо сам кого побьешь, а в другой раз покороче удастся, в части посидишь или в канаве выспишься, и доволен, и отойдет. В таковых случаях я уже наблюдал правило и, как, бывало, чувствую, что должен сделать выход, прихожу к
князю и
говорю...
А положение мое в эту пору было совсем необыкновенное: я вам докладывал, что у меня всегда было такое заведение, что если нападет на меня усердие к выходу, то я, бывало, появляюсь к
князю, отдаю ему все деньги, кои всегда были у меня на руках в большой сумме, и
говорю; «Я на столько-то или на столько-то дней пропаду».
— Нет-с, объяснение было, только не важное.
Князь тоже приехал проигравшись и на реванж у меня стал просить. Я
говорю...
И он в комнате лег свою ночь досыпать, а я на сеновал тоже опять спать пошел. Опомнился же я в лазарете и слышу,
говорят, что у меня белая горячка была и хотел будто бы я вешаться, только меня, слава богу, в длинную рубашку спеленали. Потом выздоровел я и явился к
князю в его деревню, потому что он этим временем в отставку вышел, и
говорю...
«Мне, —
говорит князь, — знаешь, мне ведь за женщину хоть умереть, так ничего не стоит. Ты можешь ли это понимать, что умереть нипочем?»
Я тихонечко опустился у порожка на пол, тоже подобрал под себя ноги и сижу, гляжу на нее. Тихо настало так, что даже тощо делается. Я сидел-сидел, индо колени разломило, а гляну на нее, она все в том же положении, а на
князя посмотрю: вижу, что он от томноты у себя весь ус изгрыз, а ничего ей не
говорит.
«Пти-ком-пё», —
говорю, и сказать больше нечего, а она в эту минуту вдруг как вскрикнет: «А меня с красоты продадут, продадут», да как швырнет гитару далеко с колен, а с головы сорвала косынку и пала ничком на диван, лицо в ладони уткнула и плачет, и я, глядя на нее, плачу, и
князь… тоже и он заплакал, но взял гитару и точно не пел, а, как будто службу служа, застонал: «Если б знала ты весь огонь любви, всю тоску души моей пламенной», — да и ну рыдать.
Князь сейчас опять за мною и посылает, и мы с ним двое ее и слушаем; а потом Груша и сама стала ему напоминать, чтобы звать меня, и начала со мною обращаться очень дружественно, и я после ее пения не раз у нее в покоях чай пил вместе с
князем, но только, разумеется, или за особым столом, или где-нибудь у окошечка, а если когда она одна оставалась, то завсегда попросту рядом с собою меня сажала. Вот так прошло сколько времени, а
князь все смутнее начал становиться и один раз мне и
говорит...
Известная она была во всем городе большая на фортепьянах игрица, и предобрая барыня, и тоже собою очень хорошая, и имела с моим
князем дочку, но располнела, и он ее,
говорили, будто за это и бросил.
— Ну что же; очень рада. Только отчего же, —
говорит, — ты к
князю не едешь на его квартиру?
— Нет, а ты, —
говорит, — вот чему подивись, что
князь мне письмо прислал, чтобы я нынче его приняла, что он хочет на дочь взглянть.
Князь как вошел, и
говорит...
— Выведите, —
говорит, — нянюшка, Людочку к
князю.
— О, пусто бы вам совсем было, только что сядешь, в самый аппетит, с человеком
поговорить, непременно и тут отрывают и ничего в свое удовольствие сделать не дадут! — и поскорее меня барыниными юбками, которые на стене висели, закрыла и
говорит: — Посиди, — а сама пошла с девочкой, а я один за шкапами остался и вдруг слышу,
князь девочку раз и два поцеловал и потетешкал на коленах и
говорит...
— Дело,
князь,
говорите, дело: чем я могу вам служить?
— Мне деньги нужны, —
говорит князь.
Та опять не отвечает, а
князь и ну расписывать, — что: «Я,
говорит, суконную фабрику покупаю, но у меня денег ни гроша нет, а если куплю ее, то я буду миллионер, я,
говорит, все переделаю, все старое уничтожу и выброшу, и начну яркие сукна делать да азиатам в Нижний продавать. Из самой гадости,
говорит, вытку, да ярко выкрашу, и все пойдет, и большие деньги наживу, а теперь мне только двадцать тысяч на задаток за фабрику нужно». Евгенья Семеновна
говорит...
— Расчет, —
говорит, — ваш,
князь, верен.
— Ты так думаешь? —
говорит князь. А барыня отвечает...
— Ах, полноте, —
говорит, —
князь, то ли я вам, —
говорит, — верила! Я вам жизнь и честь свою доверяла.
— Она любит вас,
князь?
Говорят, даже очень любит?
Барыня ему и сказала, что Иван Голован,
говорит, в городе и даже у меня и приставши.
Князь очень этому обрадовался и велел как можно скорее меня к нему прислать, а сам сейчас от нее и уехал.
Надавал
князь мне доверенностей и свидетельств, что у него фабрика есть, и научил
говорить, какие сукна вырабатывает, и услал меня прямо из города к Макарью, так что я Груши и повидать не мог, а только все за нее на
князя обижался, что как он это мог сказать, чтобы ей моею женой быть?
Насилу у одной дворовой старушки добился, что Грушенька еще недавно тут была и всего,
говорит, ден десять как с
князем в коляске куда-то отъехала и с тех пор назад не вернулась.
Рассказала Груша мне, что как ты,
говорит, уехал да пропал, то есть это когда я к Макарью отправился,
князя еще долго домой не было: а до меня,
говорит, слухи дошли, что он женится…
И послали, но только ходила, ходила бумага и назад пришла с неверностью. Объяснено, что никогда,
говорят, у нас такого происшествия ни с какою цыганкою не было, а Иван-де Северьянов хотя и был и у
князя служил, только он через заочный выкуп на волю вышел и опосля того у казенных крестьян Сердюковых в доме помер.
Неточные совпадения
Поговорив с крестьянином, // С балкона
князь кричит: // «Ну, братцы! будь по-вашему.
Ну, дело все обладилось, // У господина сильного // Везде рука; сын Власьевны // Вернулся, сдали Митрия, // Да,
говорят, и Митрию // Нетяжело служить, // Сам
князь о нем заботится.
— За что он нас раскостил? —
говорили одни, — мы к нему всей душой, а он послал нас искать
князя глупого!
Бросились они все разом в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю свою поревновали»,
говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом краю болотины, прямо перед ними, сидит сам
князь — да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так
князь! лучшего и желать нам не надо!
Но как пришло это баснословное богатство, так оно и улетучилось. Во-первых, Козырь не поладил с Домашкой Стрельчихой, которая заняла место Аленки. Во-вторых, побывав в Петербурге, Козырь стал хвастаться;
князя Орлова звал Гришей, а о Мамонове и Ермолове
говорил, что они умом коротки, что он, Козырь,"много им насчет национальной политики толковал, да мало они поняли".