Неточные совпадения
А мне в ту пору, как я на форейторскую подседельную сел, было еще всего одиннадцать лет,
и голос у меня был настоящий такой, как по тогдашнему приличию для дворянских форейторов требовалось: самый пронзительный, звонкий
и до того продолжительный, что я мог это «ддди-ди-и-и-ттт-ы-о-о» завести
и полчаса этак звенеть; но в теле своем силами я еще не могуч был, так что дальние пути не мог свободно верхом переносить,
и меня еще приседлывали к лошади, то есть к седлу
и к подпругам, ко всему ремнями умотают
и сделают так, что упасть нельзя.
Я обрадовался этому случаю
и изо всей силы затянул «дддд-и-и-и-т-т-т-ы-о-о»,
и с версту все это звучал,
и до того разгорелся, что как стали мы нагонять парный воз, на кого я кричал-то, я
и стал в стременах подниматься
и вижу, что человек лежит на сене на возу,
и как его, верно, приятно на свежем поветрии солнышком пригрело, то он, ничего не опасаяся, крепко-прекрепко спит, так сладко вверх спиною раскинулся
и даже руки врозь разложил, точно воз обнимает.
А теперь мы, говорит, с ним сюда приехали
и стоим здесь на квартире у одного у его товарища, но я живу под большим опасением, чтобы мой муж не узнал,
и мы скоро уедем,
и я опять
о дите страдать буду.
«Ах ты, — думаю, — милушка; ах ты, милушка!» Кажется, спроси бы у меня за нее татарин не то что мою душу, а отца
и мать родную,
и тех бы не пожалел, — но где было
о том думать, чтобы этакого летуна достать, когда за нее между господами
и ремонтерами невесть какая цена слагалась, но
и это еще было все ничего, как вдруг тут еще торг не был кончен,
и никому она не досталась, как видим, из-за Суры от Селиксы гонит на вороном коне борзый всадник, а сам широкою шляпой машет
и подлетел, соскочил, коня бросил
и прямо к той к белой кобылице
и стал опять у нее в головах, как
и первый статуй,
и говорит...
Мы дали ему немножко поотдохнуть
и дерзнули на новые вопросы
о том, как он, наш очарованный богатырь, выправил свои попорченные волосяною сечкою пятки
и какими путями он убежал из татарской степи от своих Наташей
и Колек
и попал в монастырь?
Живу, как статуй бесчувственный,
и больше ничего; а иногда думаю, что вот же, мол, у нас дома в церкви этот самый отец Илья, который все газетной бумажки просит, бывало, на служении молится «
о плавающих
и путешествующих, страждущих
и плененных», а я, бывало, когда это слушаю, все думаю: зачем? разве теперь есть война, чтобы
о пленных молиться?
— Да, — отвечают, — все, это наше научение от апостола Павла. Мы куда приходим, не ссоримся… это нам не подобает. Ты раб
и, что делать, терпи, ибо
и по апостолу Павлу, — говорят, — рабы должны повиноваться. А ты помни, что ты христианин,
и потому
о тебе нам уже хлопотать нечего, твоей душе
и без нас врата в рай уже отверзты, а эти во тьме будут, если мы их не присоединим, так мы за них должны хлопотать.
— Да-с; так было при мне с одним жидовином: старый жидовин невесть откуда пришел
и тоже
о вере говорил.
— Взявши я паспорт, пошел без всякого
о себе намерения,
и пришел на ярмарку,
и вижу, там цыган мужику лошадь меняет
и безбожно его обманывает; стал ее силу пробовать,
и своего конишку в просяной воз заложил, а мужикову лошадь в яблочный.
Мы, разумеется, подговорились, чтобы Иван Северьяныч довершил свою любезность, досказав этот новый злополучный эпизод в своей жизни, а он, по доброте своей, всеконечно от этого не отказался
и поведал
о своем «последнем выходе» следующее...
— А оттого, — говорит, — что у меня голова не чайная, а у меня голова отчаянная: вели мне лучше еще рюмку вина подать!.. —
И этак он
и раз,
и два,
и три у меня вина выпросил
и стал уже очень мне этим докучать. А еще больше противно мне стало, что он очень мало правды сказывает, а все-то куражится
и невесть что
о себе соплетет, а то вдруг беднится, плачет
и все
о суете.
— Съезди, такой-сякой, голубчик Иван Северьянович, в город; съезди, доподлинно узнай
о нем все как следует
и все мне без потайки выскажи.
—
О, пусто бы вам совсем было, только что сядешь, в самый аппетит, с человеком поговорить, непременно
и тут отрывают
и ничего в свое удовольствие сделать не дадут! —
и поскорее меня барыниными юбками, которые на стене висели, закрыла
и говорит: — Посиди, — а сама пошла с девочкой, а я один за шкапами остался
и вдруг слышу, князь девочку раз
и два поцеловал
и потетешкал на коленах
и говорит...
— Ах,
и вправду! какая ты всегда умная! Хочешь верь, хочешь не верь, а я всегда
о твоем уме вспоминаю,
и спасибо тебе, что ты мне теперь про этот яхонт напомнила!
Так как наш странник доплыл в своем рассказе до последней житейской пристани — до монастыря, к которому он, по глубокой вере его, был от рождения предназначен,
и так как ему здесь, казалось, все столь благоприятствовало, то приходилось думать, что тут Иван Северьянович более уже ни на какие напасти не натыкался; однако же вышло совсем иное. Один из наших сопутников вспомнил, что иноки, по всем
о них сказаниям, постоянно очень много страдают от беса,
и вопросил...
— Да вот, например, у нас такой случай был, что один жид в лесу около монастыря удавился,
и стали все послушники говорить, что это Иуда
и что он по ночам по обители ходит
и вздыхает,
и многие были
о том свидетели.
Писано, что угодник божий Тихон стал тогда просить богородицу
о продлении мира на земле, а апостол Павел ему громко ответил знамение, когда не станет мира, такими словами: «Егда, — говорит, — все рекут мир
и утверждение, тогда нападает на них внезапу всегубительство».
И тут-то исполнилось мое прошение,
и стал я вдруг понимать, что сближается речейное: «Егда рекут мир, нападает внезапу всегубительство»,
и я исполнился страха за народ свой русский
и начал молиться
и всех других, кто ко мне к яме придет, стал со слезами увещевать, молитесь, мол,
о покорении под нозе царя нашего всякого врага
и супостата, ибо близ есть нам всегубительство.
И даны были мне слезы, дивно обильные, все я
о родине плакал.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).
О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны
и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Анна Андреевна. А я никакой совершенно не ощутила робости; я просто видела в нем образованного, светского, высшего тона человека, а
о чинах его мне
и нужды нет.
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем,
и говорю ему: «Слышали ли вы
о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая, не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Осклабился, товарищам // Сказал победным голосом: // «Мотайте-ка на ус!» // Пошло, толпой подхвачено, //
О крепи слово верное // Трепаться: «Нет змеи — // Не будет
и змеенышей!» // Клим Яковлев Игнатия // Опять ругнул: «Дурак же ты!» // Чуть-чуть не подрались!
Потом свою вахлацкую, // Родную, хором грянули, // Протяжную, печальную, // Иных покамест нет. // Не диво ли? широкая // Сторонка Русь крещеная, // Народу в ней тьма тём, // А ни в одной-то душеньке // Спокон веков до нашего // Не загорелась песенка // Веселая
и ясная, // Как вёдреный денек. // Не дивно ли? не страшно ли? //
О время, время новое! // Ты тоже в песне скажешься, // Но как?.. Душа народная! // Воссмейся ж наконец!