Неточные совпадения
— А теперь
к кому же
едете?
— Врешь, говорю тебе. —
К брату давно
поехали дать знать, что барышни прибыли?
Исправнику лошадиную кладь закатил и сказал, что если он завтра не
поедет, то я
еду к другому телу; бабу записал умершею от апоплексического удара, а фельдшеру дал записочку
к городничему, чтобы тот с ним позанялся; эскадронному командиру сказал: «убирайтесь, ваше благородие,
к черту, я ваших мошенничеств прикрывать не намерен», и написал, что следовало; волка посоветовал исправнику казнить по полевому военному положению, а от Ольги Александровны, взволнованной каретою немца Ицки Готлибовича Абрамзона, ушел
к вам чай пить.
— А как же! Он сюда за мною должен заехать: ведь искусанные волком не ждут, а завтра
к обеду назад и сейчас
ехать с исправником. Вот вам и жизнь, и естественные, и всякие другие науки, — добавил он, глядя на Лизу. — Что и знал-то когда-нибудь, и то все успел семь раз позабыть.
— Какая ты право, Агнеса!
К тебе
едешь за советом, за добрым словом, а ты все ищешь, как бы уколоть, уязвить да обидеть.
Всматриваясь в эту фигуру, вы узнавали в нем доктора Розанова. Он сегодня
ехал со следствия, завернул
к Помаде, а тут поднялась кура, и он остался у него до утра.
Вечером, когда сумрак сливает покрытые снегом поля с небом, по направлению от Мерева
к уездному городу
ехали двое небольших пошевней. В передних санях сидели Лиза и Гловацкая, а в задних доктор в огромной волчьей шубе и Помада в вытертом котиковом тулупчике, который по милости своего странного фасона назывался «халатиком».
— Хорошо, Лизавета Егоровна, буду думать, — шутливо ответил доктор и
поехал крупной рысью в город, а Лиза с Помадою пошли
к дому.
Бахарев
поехал к сестре. Мать Агния с большим вниманием и участием выслушала всю историю и глубоко вздохнула.
— Знаете, какая новость? Идучи
к вам, встретился с Розановой, и она мне возвестила, что
едет на днях
к мужу.
На двадцать втором году Вильгельм Райнер возвратился домой, погостил у отца и с его рекомендательными письмами
поехал в Лондон. Отец рекомендовал сына Марису, Фрейлиграту и своему русскому знакомому, прося их помочь молодому человеку пристроиться
к хорошему торговому дому и войти в общество.
— Отчего вы не
едете? — приставал Арапов
к Розанову.
«Нет,
поеду завтра
к Андрияну Николаеву», — решил Розанов, рассчитываясь с извозчиком.
Розанов хотел побывать у Андрияна Николаева в конторе между своими утренними визитациями и обедом. Обойдя отделение и вымыв руки, он зашел домой, чтобы переменить платье и
ехать к Введению, что в Барашах, но отворив свою дверь, изумился. На крайнем стульце его приемной комнаты сидел бахаревский казачок Гриша.
Поеду к Пармену Семенову,
к Лучкову,
к Тришину, уговорю пускать
к нам ребят; вы человек народный, рассказывайте им попонятнее гигиенические законы, говорите о лечении шарлатанов и все такое.
У поворота
к бульварам Варвара Ивановна велела кучеру
ехать назад, проехала Тверскую, потом взяла налево Софийской и, наконец, остановилась у маленького деревянного домика в одном из переулков, прилегающих
к Лубянской площади.
Арапов с Бычковым и Персиянцевым, несмотря на поздний ночной час, не
поехали от Розанова домой, а отправились
к маркизе. Они хорошо знали, что там обыкновенно засиживаются далеко за полночь и позднее их прибытие никого не потревожит, а
к тому же бурный водоворот признаваемых этим кружком политических событий разрешал всех членов этого кружка от многих стеснений.
Оказалось, что Онички нет дома. У маркизы сделалась лихорадка; феи уложили ее в постель, укутали и сели по сторонам кровати; Лиза
поехала домой, Арапов пошел ночевать
к Бычкову, а Персиянцева упросил слетать завтра утром в Лефортово и привезти ему, Арапову, оставленные им на столе корректуры.
Розанов, дождавшись утра, взял извозчика и
поехал к Бахаревым.
Все там было свое как-то: нажгут дома, на происшествие
поедешь, лошадки фыркают, обдавая тонким облаком взметенного снега, ночь в избе, на соломе, спор с исправником, курьезные извороты прикосновенных
к делу крестьян, или езда теплою вешнею ночью, проталины, жаворонки так и замирают, рея в воздухе, или, наконец, еще позже,
едешь и думаешь… тарантасик подкидывает, а поле как посеребренное, и по нем ходят то тяжелые драхвы, то стальнокрылые стрепеты…
Лизу на этот раз они застали дома, и притом одну; Бертольди и Помады не было. Розанов осведомился о них и получил в ответ, что они
поехали к Красину.
Помада пошел и через полчаса возвратился, объявив, что она совсем сошла с ума; сама не знает, чего хочет; ребенка ни за что не отпускает и собирается завтра
ехать к генерал-губернатору.
Розанов хорошо
ехал и в Москву, только ему неприятно было, когда он вспоминал, как легко относился
к его роману Лобачевский. «Я вовсе не хочу, чтоб это была интрижка, я хочу, чтоб это была любовь», — решал он настойчиво.
Розанов
поехал и возвратился в Петербург с своей девочкой, а его жена
поехала к отцу.
Лиза взяла извозчика и
поехала к Евгении Петровне. Оттуда тотчас же послала за Розановым. Через час Розанов вместе с Лобачевским были у Райнера, назначили ему лечение и послали за лекарством на розановских же лошадях.
В этот день Помада обедал у Вязмитиновых и тотчас же после стола
поехал к Розанову, обещаясь
к вечеру вернуться, но не вернулся. Вечером
к Вязмитиновым заехал Розанов и крайне удивился, когда ему сказали о внезапном приезде Помады: Помада у него не был. У Вязмитиновых его ждали до полуночи и не дождались. Лиза
поехала на розановских лошадях
к себе и прислала оттуда сказать, что Помады и там нет.
На другой день Лиза
поехала к Вязмитиновой.
Молодой человек, которого назвали Кулею, приложил руку
к околышу конфедератки и, осадив на один шаг своего коня,
поехал, уступая старшему на пол-лошади переда.
— Я сама
поеду весною с детьми
к отцу, — отвечала Евгения Петровна.
— Нет, зачем же! Для чего тащить его из-под чистого неба в это гадкое болото! Лучше я
к нему
поеду; мне самой хочется отдохнуть в своем старом домике. Поживу с отцом, погощу у матери Агнии, поставлю памятник на материной могиле…
Ульяна Никоновна прыгнула
к брату на бегунцы, взяла у девочки ребенка, и они
поехали.