Лиза давно стала очень молчалива, давно заставляла себя стерпливать и сносить многое, чего бы она не стерпела прежде ни для кого и
ни для чего. Своему идолу она приносила в жертву все свои страсти и, разочаровываясь в искренности жрецов, разделявших с нею одно кастовое служение, даже лгала себе, стараясь по возможности оправдывать их и в то же время не дать повода к первому ренегатству.
Неточные совпадения
Дарью Афанасьевну очень огорчала такая каторжная жизнь мужа. Она часто любила помечтать, как бы им выбиться из этой проклятой должности, а сам Нечай даже
ни о
чем не мечтал. Он вез как ломовая лошадь, которая, шатаясь и дрожа, вытягивает воз из одного весеннего зажора,
для того чтобы попасть с ним в другой, потому
что свернуть в сторону некуда.
Ульрих Райнер был теперь гораздо старше,
чем при рождении первого ребенка, и не сумасшествовал. Ребенка при св. крещении назвали Васильем. Отец звал его Вильгельм-Роберт. Мать, лаская дитя у своей груди, звала его Васей, а прислуга Вильгельмом Ивановичем, так как Ульрих Райнер в России именовался,
для простоты речи, Иваном Ивановичем. Вскоре после похорон первого сына, в декабре 1825 года, Ульрих Райнер решительно объявил,
что он
ни за
что не останется в России и совсем переселится в Швейцарию.
— А у вас
что?
Что там у вас? Гггааа!
ни одного человека путного не было, нет и не будет. Не будет, не будет! — кричала она, доходя до истерики. — Не будет потому,
что ваш воздух и болота не годятся
для русской груди… И вы… (маркиза задохнулась) вы смеете говорить о наших людях, и мы вас слушаем, а у вас нет терпимости к чужим мнениям; у вас Марат — бог; золото, чины, золото, золото да разврат — вот ваши боги.
Он еще завернул раза три к маркизе и всякий раз заставал у нее Сахарова. Маркиза ему искала места. Розанову она тоже взялась протежировать и отдала ему самому письмо
для отправления в Петербург к одному важному лицу. Розанов отправил это письмо, а через две недели к нему заехал Рациборский и привез известие,
что Розанов определен ординатором при одной гражданской больнице; сообщая Розанову это известие, Рациборский
ни одним словом не дал почувствовать Розанову, кому он обязан за это определение.
Дама, приготовлявшая бутерброд
для ребенка, молча оглянулась на Розанова, и сидящие на окне особы женского пола тоже смотрели на него самым равнодушным взглядом, но не сказали
ни слова, давая этим чувствовать,
что относящийся к ним вопрос недостаточно ясно формулирован и в такой редакции не обязывает их к ответу.
Копошась в бездне греховной, миряне, которых гражданский Дом интересовал своею оригинальностью и малодоступностью, судили о его жильцах по своим склонностям и побуждениям, упуская из виду,
что «граждане Дома» старались
ни в
чем не походить на обыкновенных смертных, а стремились стать выше их; стремились быть
для них нравственным образцом и выкройкою
для повсеместного распространения в России нового социального устройства.
После первого, страстного и мучительного сочувствия к несчастному опять страшная идея убийства поразила ее. В переменившемся тоне его слов ей вдруг послышался убийца. Она с изумлением глядела на него. Ей ничего еще не было известно, ни зачем, ни как,
ни для чего это было. Теперь все эти вопросы разом вспыхнули в ее сознании. И опять она не поверила: «Он, он убийца! Да разве это возможно?»
— Для самого труда, больше
ни для чего. Труд — образ, содержание, стихия и цель жизни, по крайней мере моей. Вон ты выгнал труд из жизни: на что она похожа? Я попробую приподнять тебя, может быть, в последний раз. Если ты и после этого будешь сидеть вот тут с Тарантьевыми и Алексеевыми, то совсем пропадешь, станешь в тягость даже себе. Теперь или никогда! — заключил он.
Неточные совпадения
Городничий. Чш! (Закрывает ему рот.)Эк как каркнула ворона! (Дразнит его.)Был по приказанию! Как из бочки, так рычит. (К Осипу.)Ну, друг, ты ступай приготовляй там,
что нужно
для барина. Все,
что ни есть в долге, требуй.
Имел он все,
что надобно //
Для счастья: и спокойствие, // И деньги, и почет, // Почет завидный, истинный, // Не купленный
ни деньгами, //
Ни страхом: строгой правдою, // Умом и добротой!
Стародум(целуя сам ее руки). Она в твоей душе. Благодарю Бога,
что в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно не будет зависеть
ни от знатности,
ни от богатства. Все это прийти к тебе может; однако
для тебя есть счастье всего этого больше. Это то, чтоб чувствовать себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…
Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят,
что без благонравия никто не может выйти в люди;
что ни подлой выслугой и
ни за какие деньги нельзя купить того,
чем награждается заслуга;
что люди выбираются
для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.
Легко было немке справиться с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить польскую интригу, тем более
что она действовала невидимыми подземными путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сетовали на неспособность русского народа, который даже
для подобного случая
ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать, как внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.