Неточные совпадения
— Нет, обиды чтоб так не
было, а все, разумеется, за веру мою да за бедность сердились, все мужа, бывало, урекают, что взял неровню; ну, а мне мужа жаль, я, бывало, и
заплачу. Вот из чего
было, все из моей дурости. — Жарко каково! — проговорила Феоктиста, откинув с плеча креповое покрывало.
Обе пары давно-давно не
были так счастливы, и обе
плакали.
— Да, прежде я жила вот в этой; тут гадко, и затвориться даже нельзя
было. Я тут очень много
плакала.
«Я
был везде, — говорит он, — я видел моего слепого отца, лежащего на чужой соломе и… я не
заплакал.
«Что за черт такой!» — думал Розанов, слушая страшные угрозы Бычкова. Это не
были нероновские желания Арапова полюбоваться пылающей Москвою и слушать стон и
плач des boyards moskovites. [московских бояр (франц.).]
Совсем, так-таки совсем
был институтский Малек-Адель: вот сейчас поцелует, завернется красным плащом и, улегшись в мусульманскую гробницу, скажет: «
плачь обо мне, прекрасная христианка, и умри на моем гробе».
— Заставили его, верно. Стих
поет;
плач иосифовский называется стих, — отвечал Андриян Николаев. — Илья Артамоныч его любят.
Третья комната
была полна гостей; Илья Артамонович сидел на диване, возле него сидел Пармен Семеныч, потом, стоя и сидя, местились другие, а из уголка несся
плач, собравший сюда всю компанию.
В уголке стоял худенький, маленький человек с белокурою головою и жиденькой бородкой. Длинный сюртук висел на нем, как на вешалке, маленькие его голубые глазки, сверкающие фантастическим воодушевлением,
были постоянно подняты к небу, а руки сложены крестом на груди, из которой с певучим рыданием летел
плач Иосифа, едущего на верблюдах в неволю и видящего гроб своей матери среди пустыни, покинутой их родом.
Возопи с
плачем и рыданием
И с горьким воздыханием:
Сия риза моего сына,
Козья несет от нее псина.
Почто не съел меня той зверь,
Токмо бы ты
был, сыне, цел.
Андрей Тихонович тоже
был беспаспортный и проживал здесь с половины лета,
платя сторожу в месяц по полтине серебра.
— Я этого более не
буду делать, — отвечал, поднимаясь и берясь за шляпу, Розанов. — Но я тоже хотел бы
заплатить вам, Лизавета Егоровна, за вашу откровенность откровенностью же. Вы мне наговорили много о моем эгоизме и равнодушии к ближним; позвольте же и мне указать вам на маленькое пятнышко в вашей гуманности, пятнышко, которое тоже очень давно заставляет меня сомневаться в этой гуманности.
— Да что это вы говорите, — вмешалась Бертольди. — Какое же дело кому-нибудь верить или не верить. На приобретение ребенка
была ваша воля, что ж, вам за это деньги
платить, что ли? Это, наконец, смешно! Ну, отдайте его в воспитательный дом. Удивительное требование: я рожу ребенка и в награду за это должна получать право на чужой труд.
В зале общество сидело нахмурившись: все по-вчерашнему еще
было в беспорядке, окна
плакали, затопленная печка гасла и забивала дымом.
Они слегка закусили, даже
выпили пару бутылок шампанского, за которое
заплатила Мечникова, и поехали в Петербург.
Я много думала над своим положением, много
плакала, не беспокоя, однако, вас своими слезами и находя, что вы ставите меня в роль, которая меня унижает в моих собственных глазах, решилась сказать вам: или перемените свое обращение со мною, и я стану беречь и любить вас, или оставьте меня в покое, потому что таким, каковы вы
были со мною до этой поры, вы мне решительно противны, и я представляюсь себе ничтожною и глупою».
Был серый час; Лиза сидела в уголке дивана; Евгения Петровна скорыми шагами ходила из угла в угол комнаты, потом остановилась у фортепиано, села и, взяв два полные аккорда, запела «
Плач Ярославны», к которому сама очень удачно подобрала голос и музыку.
— Я? не
буду плакать… Я плачу от радости. Я так давно не видела тебя. Я не буду, не буду, — сказала она, глотая слезы и отворачиваясь. — Ну, тебе одеваться теперь пора, — оправившись, прибавила она, помолчав и, не выпуская его руки, села у его кровати на стул, на котором было приготовлено платье.