По ее мнению, ему не оставалось ничего иного, как ехать с нею назад в Россию, а по его соображениям это было крайне рискованно, и хотя Глафира обнадеживала его, что ее брат Грегуар Акатов (которого знавал в старину и Висленев) теперь председатель чуть ли не полусотни самых невероятных комиссий и комитетов и ему не будет стоить особого труда поднять в одном из этих серьезных учреждений интересующий Иосафа мужской вопрос, а может быть даже нарядить для этого вопроса особую комиссию, с выделением из нее
особого комитета, но бедный Жозеф все мотал головой и твердил...
Заграничная пресса тоже очень много занималась пожарами. «Siècle» [«Век» (фр.).] совершенно серьезно рассказывал, например, что Петербург телеграфировал Москве: «Горю! пришлите трубы!» в ту самую минуту, как Москва слала ему депеши: «Пожар! тушите!» — Но странное дело: в заграничной прессе было всеобщее убеждение, что наши пожары суть дело особой пропаганды,
особого комитета и имеют исключительно политическую цель.
Хозяевами являлись исключительно студенты. Они составляли
особый комитет, сносились с лекторами, назначали часы лекций, устанавливали плату. Их распорядители постоянно находились тут, при кассе и в разных залах.
Неточные совпадения
Цензурный
комитет и в глаза не видал этой газеты, в которой печатались обязательные постановления Городской думы касательно благоустройства города, краткие сообщения из полицейских приказов и протоколов о происшествиях и список приехавших в столицу и выехавших
особ не ниже пятого класса.
Редакция «Будильника» четверостишие даже и в набор не сдала. М.Н. Катков был священной
особой для московского цензурного
комитета, потому что все цензоры были воспитанниками Каткова и сотрудничали в «Московских ведомостях», чем были сильны и неприкосновенны. Их, как древних жрецов, писатели и журналисты редко лицезрели.
В.В. Давыдов даже не поморщился; откупорили бутылку и налили коньяку в стаканы зеленого стекла, а Василий Николаевич в это время, по общей просьбе, стал читать принесенный им рассказ, который назывался «Как мы чумели». Его напечатали в «Зрителе», а потом осмеянная
особа, кажется, генерал Лорис-Меликов, укрощавший чуму в Ветлянке, где-то около Астрахани, обиделся, и из Петербурга пришел нагоняй московскому цензурному
комитету за пропущенный рассказ.
Для тех же, которые непременно всегда и везде ощущают голод и, главное, жажду, — можно открыть в конце анфилады комнат
особый буфет, которым и займется Прохорыч (главный клубный повар), и — впрочем, под строжайшим надзором
комитета — будет подавать, что угодно, но за
особую плату, а для того нарочно объявить в дверях залы надписью, что буфет — вне программы.
Некоторые утверждали, что для этого надобно выбрать
особых комиссаров и назначить им жалованье; наконец князь Индобский, тоже успевший попасть в члены
комитета, предложил деньги, предназначенные для помещичьих крестьян, отдать помещикам, а раздачу вспомоществований крестьянам казенным и мещанам возложить на кого-либо из членов
комитета; но когда ни одно из сих мнений его не было принято
комитетом, то князь высказал свою прежнюю мысль, что так как дела откупов тесно связаны с благосостоянием народным, то не благоугодно ли будет
комитету пригласить господ откупщиков, которых тогда много съехалось в Москву, и с ними посоветоваться, как и что тут лучше предпринять.