Неточные совпадения
Весною 1894 года один из известных
русских писателей высказал несколько смелых мыслей о том, какие «подруги жизни» лучше для
литератора — образованные или необразованные.
Так кончила свой воспитательный курс на земле эта фефёла, которая мне кажется довольно обыкновенною
русскою женщиной, которая никого не погубила и себя усовершила в земной жизни, но в этом ей ничего не помог ни
литератор, которого она любила, ни простой человек, который ее любил. Но она была хороша для всех, ибо каждому могла подать сокровища своего благого сердца. Если бы писатель жил долго, я думаю, что он бы ею наскучил и она окончила бы свою жизнь гораздо хуже.
В описываемую нами эпоху, когда ни одно из смешных и, конечно, скоропреходящих стремлений людей, лишенных серьезного смысла, не проявлялось с нынешнею резкостью, когда общество слепо верило Белинскому, даже в том, например, что «самый почтенный мундир есть черный фрак
русского литератора», добрые люди из деморализованных сынов нашей страны стремились просто к добру.
— Ненавидимы, madame, ненавидимы! — воскликнул Абреев. — Вот вы, Павел Михайлыч, — продолжал он, относясь уже к Вихрову, —
русский литератор и, как кажется, знаете русский народ, — скажите, правду ли я говорю?
— Помилуй, братец, помилуй! Ты меня просто сразил после этого! Да как же это он не примет? Нет, Ваня, ты просто какой-то поэт; именно, настоящий поэт! Да что ж, по-твоему, неприлично, что ль, со мной драться? Я не хуже его. Я старик, оскорбленный отец; ты —
русский литератор, и потому лицо тоже почетное, можешь быть секундантом и… и… Я уж и не понимаю, чего ж тебе еще надобно…
Неточные совпадения
— Дорогой мой, — уговаривал Ногайцев, прижав руку к сердцу. — Сочиняют много! Философы,
литераторы. Гоголь испугался
русской тройки, закричал… как это? Куда ты стремишься и прочее. А — никакой тройки и не было в его время. И никто никуда не стремился, кроме петрашевцев, которые хотели повторить декабристов. А что же такое декабристы? Ведь, с вашей точки, они феодалы. Ведь они… комики, между нами говоря.
— При входе в царский павильон государя встретили гридни, знаете — эдакие
русские лепообразные отроки в белых кафтанах с серебром, в белых, высоких шапках, с секирами в руках; говорят, — это древний
литератор Дмитрий Григорович придумал их.
Славянофилы, которые в начале книги выражали Россию и
русский народ, в конце книги оказываются кучкой
литераторов, полных самомнения и оторванных от жизни.
Тут был, наконец, даже один литератор-поэт, из немцев, но
русский поэт, и, сверх того, совершенно приличный, так что его можно было без опасения ввести в хорошее общество.